– Увы, сладкая моя, теперь это буду решать только я, – немного склонив голову набок, он криво усмехнулся. – Теперь вообще всё за тебя решать буду только я.
– Если Вы такой… властный… властелин, – едва сдержавшись, чтобы не сказать какую-нибудь гадость, процедила я сквозь зубы, – то зачем вам этот отбор нужен? И для чего вам нужен человек, я. Ведь срок нашей жизни в разы меньше жизни драконов. Вы и чихнуть не успеете, а я уже от старости помру. Или я нужна только как редкая игрушка, ненадолго, чтобы развлечься? Ведь и детей, как я полагаю, между нашими видами быть не может… Ах, да. Если принять тот факт, что я и смогу его, ребенка этого родить, то он, получается, будет полукровкой. Вряд ли кому-то, а уж тем более Вам, нужен такой наследник. Хотя… может, у вас уже есть наследник? Зачем…
– Сколько вопросов… – он перебил меня. – Зачем что, сладкая моя? Отбор?
Я кивнула.
– Таковы правила, традиции и законы. У меня нет желания их менять. Зачем? Если всё равно будет именно так, как решу я.
– А я, зачем я-то Вам нужна?!
– Я могу продлить тебе жизнь на столько, на сколько я того пожелаю. Мои способности позволят это сделать. И наследник… нет, пока у меня не было нужды в нем. Я ещё молод. Но всё в любой момент может измениться. И опять нет, ребенок не будет полукровкой. Он будет истинным.
– Значит…
– Это значит, что ты слишком много говоришь, сладкая моя, – прохрипел он, опять перебив меня, а его глаза ярко блеснули в полумраке. – И много думаешь. А с тобой хочется заниматься совсем другим, нежели вести глупые беседы.
И, прежде чем я успела хоть что-то сделать или сказать, Роэль положил свою руку мне на грудь, а второй обнял крепко за талию, и, вжав ещё сильнее в дверь, дав заодно почувствовать всю «твердость своих намерений», он меня внезапно поцеловал. Да не просто так, по-дружески в щечку, а самый настоящий страстный французский «подарил». Вот только я такому «подарку» была совсем не рада! Но он-то меня, естественно, не стал и спрашивать. И, судя по легкому разряду тока и той истоме, что опять разлилась по моему телу, он снова применил ко мне магию.
Поэтому в первое мгновение поцелуя он мне показался божественным. Его объятия – обжигающими, а язык – змеем искусителем. И я даже ответила! Но это только в первые секунды. А вот потом, в этот раз быстро справившись с его «магией» и даже без посторонней поддержки, я начала вырываться. Нет, я решила больше не лупить его по мягкому и болезненному месту, но я должна была, хотя бы ради уважения к себе, попытаться отстоять свою свободу.