— Скажу. И людям объявлю сегодня же. Подготовиться к долгой дороге — это не в соседнее княжество съездить.
Мы вступили в город, миновав ворота. Я оглянулась. Дирижабль дрогнул, бесшумно поднялся над снегом, а потом взмыл в небо, удаляясь за Борей. С грустной улыбкой я проводила его взглядом. Прощай, Мокошь! Надеюсь, ты покинешь свой рай до начала катастрофы...
Люди кланялись князю с опаской. По привычке, скорее. Настроение их мне не очень понравилось. Перешёптывались за спиной, толкали друг дружку в бок, качали головой. Ратмира не было почти месяц, что тут случилось за это время — я даже представить боюсь. А ведь ему надо как-то убедить народ следовать за нами в неизвестность, в другие земли! Нет, сейчас я думать об этом не стану. Сейчас я хочу увидеть Мыську с Отрадой, поговорить с Забавой, хочу свадьбу! И есть! И чуть-чуть прилечь.
На парадном крыльце терема нас ждал Добрыня. Из-за плеча его выглядывала встревоженная княжна Любава. Оделась она, видимо, впопыхах, потому что нянюшка, ворча, поправляла на её плечах соболиную шубу. Любава без единой извилины в головушке, которую прятали до возможной свадьбы в светлице да под платками, — и Добрыня, брат князя? Вместе на крыльце? Есть в этом какой-то нонсенс, да мне пока не понятно, какой именно.
А вот Ратмир смекнул сразу. Он глянул на меня и улыбнулся, потом спокойно стал подниматься по ступеням длинной парадной лестницы. Добрыня изобразил на лице усмешку и задрал подбородок, чтобы стало ясно, кто тут теперь хозяин. А-а-а, вот оно что! Держу пари: пока Мокошь лечила Ратмира, кто-то объявил себя светлым князем Златограда, женился на Любаве, чтобы заполучить поддержку обийских восьми сотен воинов и выход к морю!
— С-сука, — прошипела я совсем неслышно. Ратмир похлопал по моей руке успокаивающе, а сам поднялся на последнюю ступеньку, вынудив брата потесниться:
— Ну, здрав буди, Добрыня Велимирович! Что же, как дела в княжестве шли, покамест я в Ирей летал?
— В Ирей? — пробормотал Добрыня, словно смутившись. А Ратмир глянул ему за плечо:
— Вижу, и невестушку себе подобрал! Хвалю, братушка, хвалю! Лепа, пригожа, ладна! А и Обийск за нею, сила ратная да морской путь!
Добрыня, видимо, уже опомнился, потому что перешёл в наступление:
— Да и ты, братушка, времени зря не терял! Сношал свою девку-травницу, на травке Ирея валялся да пирожки едал! Что ж не остался там, Ратко? Чай там хорошо!
— Тебя, недалёкого, спасать вернулся. А ты место моё занял. Добрыня, негоже так, ой негоже.
Ратмир плечом отодвинул брата и прошёл в терем. А я выдохнула. Только сейчас поняла, что не дышала всё это время. Мой князь крутой, круче крутых яиц! А Добрыне так и надо