Бойцы подхватили истекающего кровью товарища и поволокли к нам. Один из биомантов тут же принялся за дело, а капитан присел возле истерзанного парня. На лёгкой броне виднелись рваные раны и порезы от когтей, а правая нога была изгрызена до колена.
— Там… они идут, — шепнул боец, едва не теряя сознание. — Остальных больше нет… сожрали. Бегите, их не остановить.
— Ты видел их? — голос капитана звенел. — Видел, как они погибли?
Тот лишь кивнул и беззвучно заплакал.
— Пошли, — угрюмо бросил Ривиар. — Шевелитесь, драть вашу основу!
Его слова прозвучали как щелчок кнута. Воинство встрепенулось и рвануло дальше, подхватив раненого товарища.
Мы выскочили на бурое поле и, поскальзываясь на мху, припустили к громадам куполов. Где-то там, среди бурых зарослей у подножья должен был быть заветный вход. Я верил в это со слепой уверенностью, иначе весь наш поход был смертельной ловушкой.
Если есть в мире хоть какая-то справедливость, он будет там.
Мы пробежали полпути, когда сзади донесся громогласный рык. Такой же, что и в первую ночь.
— Они идут! — крикнули сзади, а следом послышались вопли серых и свист стрел.
Нам будто пинка под зад дали — так резво я не бегал никогда! Оставшиеся сотни метров мы пролетели на одном дыхании и едва не врезались в укрытые мхом горы мусора и обломки стен.
— Где-то здесь, должно быть точно, — забормотал Рэйм, шаря рукой по заросшей стене. — Ищите вход, все! Быстро!
Я бросился к стене и мимоходом обернулся.
Второй и последний отряды рейда стремительно догоняли нас, а видневшиеся за их спинами руины буквально шевелились от полчищ серых тварей. А вдали, в просветах улиц покачивались гиганты-матки. Лишь мельком я насчитал не меньше пяти махин, но и этого хватило.
— Разворачиваемся! — крикнул капитан. — Держим оборону! Рэйм, шевели трухлявым задом и найди дверь!
— Самуил, помогай! — бросил мне старик и вкрутился в заросли, опутавшие стены ангара. Я бросился за ним и пошёл вдоль стены, обрывая плети мха.
Что-то тут было не так. Дурацкое чувство грызло меня, заставляя рыскать взглядом вокруг. Что?
Мох? Обломки? Высота стен? Что смущало в самом виде этих руин? Почему ощущение того, что мы облажались, затмевало даже страх перед серыми уродами?
Злясь на самого себя, я изменил копьё на привычный лом и саданул по стене.
От звона Рэйм аж подпрыгнул и обернулся ко мне.
— Ты что творишь, Сэм? Умом совсем рехнулся что ли?
Я снова ударил. Лом соскользнул и ушёл вниз, под одеяло мха, в щель между стеной и завалом…
И, звякнув, во что-то упёрся.
— Твою мать, — прошептал я. — Ну точно же. Идиот.