Жуткое ощущение.
Я помотала головой, сцепила зубы. И толку теперь ждать папашу Ракалию, чтобы спросить его о моих родителях? Чует сердце, он на этих двоих покажет…
Лица «родителей» были не то, что застывшими, без мимики, нет. Мимика была. Чужая. Выражение лиц было чужим.
Вспомнилось, как недородок смотрел на меня глазами Вадика Еговрова. Как тогда было жутко, страшно, невыносимо…
Сейчас тоже было жутко.
Только помимо жути, меня переполняла ненависть!
К этому месту, к этим людям, прикрывающимися личиной моих родителей, ко всему на свете…
Я вдруг ощутила колебания магического фона.
Едва различимые. Неуловимые практически.
Я по-прежнему не могла ни понять, ни ощутить природы царящей здесь магии, эту иллюзорной, бездушной субстанции, но вдруг поняла, что она сейчас рада! Насколько вообще такое бездушное поле способно радоваться. И, пожалуй, не радость это была, а торжество. Странная незнакомая сила была довольна. Мной довольна! Моей переполняющей душу ненавистью... Жутью этой, которая возникала, когда я смотрела на знакомые лица вокруг.
Нет, поняла я. Нельзя… Нельзя бояться. Нельзя ненавидеть.
Страх и ненависть каким-то образом усиливают эту странную манию.
К слову, рыжуха справа уже полностью перевоплотилась в ту самую Мирель. Но на фоне остального сюра она казалась мне чуть ли не подругой.
- Уходим, - сказала я Касперу.
Потому что если сюда войдёт «Ралфи», бороться с ненавистью станет м-м-м… проблематично.
Я с усилием взяла себя в руки и сразу же ощутила недовольство иллюзорной силы!.. Картинка снова претерпела изменения. Над головами присутствующих вдруг образовались воронки, которые чернели на глазах… в них словно магнитом стягивало ложные личины.
Я облегчённо выдохнула, когда «родители» перестали быть похожими на себя. И «Горислав» тоже «смылся», оказавшись седым стариком с потухшим взглядом.
Вот только Мирель, допившая мой чай, ничуть не изменилась. Да и воронки у неё над головой не было.
Решив не задумываться, она ли это на самом деле или это такая иллюзия, я направилась к выходу.
- Не вздумай возвращаться, ведьма, - раздался с другой стороны знакомый голос.
Я оглянулась.
С другой стороны от меня сидел Горислав.
- Пошли, - поднявшись, Горислав потянул меня к выходу.
Толпа перед ним расступалась.
- Ещё раз дотронешься до меня, и я тебя убью, - честно пообещала я, сбрасывая его руку.
Горислав усмехнулся.
И столько было в его улыбке… нечеловеческого, и в унисон с этим эта сила, которой лучше всего подойдёт определение бездушная, механическая какая-то, тоже как будто ухмыльнулась…