Братья отправились в детскую. До оставшихся доносились звонкие голоса.
— Сегодня ты малявку усыпляешь.
— А чего это я, твоя очередь!
— У тебя она быстрее засыпает.
— Всё равно твоя очередь.
Лишь после того, как голоса стихли, Эйна обратилась к мужу:
— Дорогой, отпусти Ортена и пройдёмте в гостиную, поговорим.
Кайден без слов послушался, отпустил орка, даже легко вздёрнул, поставив на ноги. Ортен почувствовал стальную хватку, вновь на себе испытав силу бывшего однокурсника, замаскированную типичной светло-эльфийской внешностью.
Эйна ждала у камина, наблюдая за пляской огня, поедающего сосновые дрова. Эльф толкнул Ортена к диванчику, сам же сел в кресло. Эйна повернулась, сделала шаг и встала напротив орка. Тот невольно выпрямился. Перед ним стояла не нежная мать и жена, не верная сестра, не внимательная наставница. Нет. Перед орком стояла грозная воительница, лучшая в Имборе.
— Ортен из рода Волков, — произнесла она тоном, способным заморозить птицу на лету. — Ты имел полное право не принять любовь Ровены. Отвергнуть. Но кто дал тебе право её растоптать презрением?
Ортен вздрогнул как от удара и принялся оправдываться.
— Те слова, что Ро услышала, были не для неё. Я так не думаю. Хотел поставить на место, уязвить каритского выскочку, что морочил ей голову. Я никогда так не думал и никогда не презирал Ровену.
— Значит, целился в соперника, а попал в мою сестру. Счастье, что Ровена, несмотря на хрупкость, тоже воин. И умеет держать удары.
Каждое слово Эйны словно стрелы пробивало душу орка, он крикнул:
— Да я жениться мечтаю на Ровене. Дед уже благословил, отдал фамильный женский перстень для моей невесты.
Со стороны кресла донеслось ехидное:
— Надо же, какая жертва с твоей стороны.
А вот Эйна оставалась равнодушно-отстранённой.
— Зачем тебе моя сестра, орк? — спросила она.
Ортен почувствовал себя раздавленным равнодушием своей наставницы, мнением которой дорожил больше, чем даже отцовским или дядиным, презрением эльфа — давнего соперника, которому тайно завидовал, и так же тайно восхищался. От охватившего отчаяния сказал правду, ту, что сам осознал только после отъезда художницы:
— Я люблю Ровену диру Бранн. Давно. Просто сам не понимал этого. Казалось, она никуда не денется, и всегда будет смотреть на меня восторженно, восхищённо. Она незаметно поселилась в моём сердце, вот здесь, — орк ударил кулаком в свою грудь. — Клянусь, я сделаю всё, чтобы завоевать её, вернуть её любовь. И прямо сейчас иду в дом родителей моей невесты, просить разрешения на помолвку.
— Не получится, — насмешливо заметил Кайден.