– Волнуюсь слегка, – признался я. – Не бывает такой удачи на свете, точно не со мной. Карма что-ли в плюс пошла?
– Давай заводи уже, философ! – Фыркнула девушка. Не особо надеясь на аккумулятор, я включил зажигание, и подсветка на панели мягко загорелась.
– Погоди, сразу не крути, – посоветовала Саша. – Вообще, надо было мне за руль сесть!
– Ага, щас! – Возмутился я. – Тут же автоматическая коробка, все как я люблю.
– Ну тебя нафиг! Вот теперь – поворачивай ключ еще раз!
– Да знаю я!..
Двигатель завелся с первого раза. Несмотря на довольно долгий простой, он работал тихо и уверенно. Самым радостным моментом было то, что стрелка уровня бензина плавно поднялась практически до максимальной отметки и замерла на ней. Что ж, кажется у нас теперь есть мощный и к тому же бронированный автомобиль! Вот уж точно, не жизнь, а кино какое-то. Наспех оттерев найденной в бардачке тряпкой лобовое стекло и зеркала заднего вида, я осторожно вывел машину на улицу и покатился в сторону нашего бомбоубежища.
– Эй, голубки, вы живые там? – Ожила радиостанция голосом Алана.
– Не дождешься, – ответил я. – Едем домой с кучей покупок и подарков!
– Едете? – Удивился товарищ. – Это на чем вы там едете, интересно?
– Скоро узнаешь! Вы там как, все спокойно?
– Ну как сказать, – Алан на секунду замялся. – У нас-то все спокойно, но вот в эфире дела творятся… короче, Макс все записал. Когда вернетесь – покажет.
– Принято, будем через пять минут.
– Они, наверное, тоже Управление это слышали, – предположила Саша.
– Не исключено, – я пожал плечами и ухмыльнулся.
– Чего ты лыбишься? – Поинтересовалась девушка.
– Да так… и вообще – тебе показалось!
* * *
Ночь опустилась на заброшенную еще в начале девяностых годов железнодорожную ветку, затерянную в глухой сибирской тайге. Здесь не было контактной сети, не было вокзалов и станций. Сама ветка упиралась в такой же заброшенный завод, выпускавший при Союзе то ли бетонные плиты, то ли стеклотару. Случайные люди появлялись здесь редко, лишь изредка приезжали бригады путейцев в ярко-оранжевых жилетах. Что-то чинили, проверяли и уезжали. Внимательный человек заметил бы много странного в этих путейцах. Заметил бы он и блестящие накатанные рельсы, новенькие железобетонные шпалы, странные черные шкафчики вдоль железнодорожного полотна. Но такой внимательный человек вряд ли бы смог очутиться на этой ветке.
Огромная темная махина поезда замерла перед ржавыми, с виду давно не используемыми воротами. Зашипела воздухом тормозная система, прижимая колодки. Прожектор тепловоза не горел, в окнах не было видно ни огонька. Постукивали, остывая, мощные дизельные двигатели, где-то вдалеке тревожно вскрикнула ночная птица. Поезд-призрак, появившийся будто бы из ниоткуда, слился с тайгой и, когда ночь окончательно вступила в свои права, растворился в темноте. Однако внутри поезда, в неприметных плацкартных и почтово-багажных вагонах с наглухо зашторенными окнами кипела своя, особенная жизнь.