- Ой, Юлька, - цокнула и сжала губы, - ты ж врать совсем не умеешь, а если она подробности начнет выпытывать? Ты же безработная, что ответишь?
Ритка просветила меня, что и работу я потеряла, и мужа больше нет. Почти нет. Развести-то нас еще не развели. При подъезде к дому сердце бешено застучало. Посмотрела на окна. Потом на знакомый двор. Идти внутрь не хотелось. Будто там что-то страшное. Неприятное. Зашла в подъезд осторожно.
- Так, я сейчас на работу, вечером заскочу, - поставила сумку у двери Ритка и быстро чмокнула меня в щёку, - а ты отдыхай.
И резво побежала вниз. Я постояла, потом решительно открыла дверь и зашла. Ничего нового. Обстановка вроде та же. Неужели за год мы с Игорем так и не сделали ремонт? А ведь он обещал, что и пол обновим, и обои новые поклеим. Тряхнула головой. Забудь, Юль, убеждала себя, ничего не будет, как прежде.
На кухне бардак. Потухшие свечи, посуда на столе, закупоренное вино и явно испортившиеся продукты. Выкинула мысли из головы и принялась за уборку. Как говорила мама, чистота в квартире равно чистота в душе.
Неожиданно раздался звонок. Я замерла. На цыпочках подошла к двери и посмотрела в глазок.
- Кто? – отчего-то внутри разливался страх.
- Открывай, - женский голос был сух и резок.
- Мария Павловна, - открыла дверь и натянуто улыбнулась ей.
Матери Игоря я не нравилась никогда. Ни до брака, ни после. Даже после того, как отец подарил мне квартиру. Не чета я, видите ли, ее одаренному сыночку.
- Привет, Юлия, - сморщила нос и посмотрела, будто сквозь меня, - разреши войти, не пристало нам в подъезде на потеху соседям говорить.
- Обувь можете не снимать, - все равно пол не помыла.
А после этой ведьмы как раз и смою весь негатив.
- Итак, - присела на стул, брезгливо осмотрелась и сказала, - Игорь поведал мне о нюансах вашего развода.
Я промолчала. Я-то как раз об этих самых нюансах ничегошеньки и не знала.
- Не буду ничего говорить о твоих моральных качествах, милочка, - одним словом унизила, я сжала зубы, чтобы не ляпнуть ничего оскорбительного, - но измываться над своим сыном я не позволю.
- Вы о чем? – губа моя дернулась.
- Все его лицо в синяках, - поджала губы и постучала пальцами по столешнице, - твой любовник постарался.
Даже в такой ситуации она вела себя максимально холодно. Подчеркнуто аристократично. Лицемерка.
- Мы не будем подавать заявление в полицию, - вздохнула и посмотрела мне прямо в глаза, впервые с момента прихода, - но избиения неприемлемы, ты же понимаешь, что это твоя вина.
И тут я вспыхнула, как спичка. Весь накапливаемый годами гнев искал выхода. И нашел его.