— Я могу как-то избежать этого извращения? — Николь скользнула взглядом плетками тонким стекам, которые была развешены на стене рядом с уродливой дыбой.
— Не задавай глупых вопросов, — мужчина зашел в просторное помещение и хрустнул шеей, — прими наказание достойно.
Девушка скосила взгляд влево и содрогнулась — у стены стояла непонятная конструкция, которая отдаленно напоминала гинекологическое кресло с широкими ремнями и кожаными браслетами на небольших замочках.
— Ты извращенец, — Николь подавилась собственными слюнями и закашляла.
— Да ты что, — Августино снял с крючка тонкий и длинный прут с серебряной ручкой и с визгом рассек воздух, — тебе повезло, золотце, опробуем новинку, — и строго посмотрел на оцепеневшую девушку, — Говорят ощущения непередаваемые. Чуть сильнее ударишь и можно кожу рассечь. Никаких тебе полумер, только контроль и самодисциплина. Но ты можешь уйти, правда, недалеко.
Он оскалился, обнажая острые клыки, которые смотрелись несуразной накладной бутафорией. Левая рука заныла, паника змеей заползла в легкие, и Николь шагнула к самодовольному мужчине, который с голодом в глазах следил за каждым ее движением. Она скинула платье на серый каменный пол и встала возле крестовины, сцепив зубы.
— Руки, — мужчина застегнул массивные наручники на запястьях, прижав девушку своим телом к холодной металлической уродине. Затем он грубо развел колени Николь в стороны и сел на корточки, щелкая кандалами, — ноги.
— Как громко ты будешь кричать? — Августино насмешливо заглянул в побледневшее лицо, — кляп принести?
— Я не знаю, — зло процедила девушка.
— Обойдемся без него, — мужчина коснулся кончиком языка своего правого клыка, — вдруг ты и кричишь музыкально.
— Ты всегда таким был? — Николь повернула к Августино лицо, — или это вечность тебя испортила?
— Всегда, — шепнул мужчина и улыбнулся, — вечность такому не научит.
Августино отпрянул. Визг кожаного прута, и Николь вскрикивает — ее будто резали на живую. Жалкие надежды, что она молча перенесёт наказание и тем самым унизит вампира, рассыпались прахом. Каждый выверенный удар Августино заставлял девушку визжать и уворачиваться от раскаленной плети, но цепи надежно зафиксировали жертву и вырваться не было никакой возможности. Нежная кожа на бледных ягодицах вздулась розовыми бороздками и кровоподтеками с синяками. Каждый новый удар становился острее и ожесточеннее. Медленно, но верно Августино спускался к бедрам, где кожа была чувствительнее, и Николь оглушала саму себя своими криками и просьбами остановиться.
— Я тебе говорил, — хлыст резанул по тонкой коже ближе к коленям, — никаких откровений в этом доме!