— Пей, — мужчина со стуком опустил бокал и придвинул к ней, — до дна, золотце. Самое сладкое оставил для тебя. Я не жадный.
— Но я не хочу, — девушка испуганно отшатнулась от вампира.
— Я повторять не буду, — Августино нахмурился.
Николь дрожащими пальцами взяла хрустальный бокал и, задержав дыхание, опрокинула его в себя. Вязкая и тошнотворно сладковатая кровь устремилась к сжатому пищеводу, и девушка зажала рот, пытаясь проглотить железистую жидкую мерзость. В гнетущей тишине девушка громко поперхнулась и забрызгала свою тарелку и скатерть алыми пятнами. Николь схватила салфетку, но строгий голос Августино заставил ее замереть:
— Не смей, — он шумно выдохнул, — посмотри на меня.
Девушка повернула окровавленное лицо к мужчине, который тут же подался вперед и присосался губами к острому подбородку, с которого стекали бурые капли. Вампир в исступлении облизал щеки и рот Николь, сжав пальцы на ее напряженной шее. Августино въелся в уста девушки, протиснув язык между зубами и со стоном наслаждения втянул в себя пряную слюну. — Умеешь же ты меня подразнить, — мужчина куснул вскрикнувшую Николь за нижнюю губу до крови и присосался к ранке, зарывшись узловатыми пальцами в ее волосы. Он одурманено отпрянул от девушки и откинулся на спинку стула, расстегивая ширинку, — Самида, будь добра...
Фамильярка томно улыбнулась Господину и с похвальным рвением нырнула под стол.
— Николь, — Августино хищно провел языком по верхним зубам, — ножки в стороны, пальчики под юбку. И смотри мне в глаза. А когда будешь кончать, назови мое имя.
Августино был безумен, и Николь только подстегивала вампира, который упивался своим умопомешательством как истинный эстет. Если пить кровь, то с долей детской наивности, если любить женщин, то только через унижение и власть.
Девушка откинула легкий подол платья и изящно раздвинула колени. Августино положил ладонь на вихляющий затылок Самиды и аккуратно накрутил густые волосы на кулак, глядя пытливыми глазами на Николь, которая положила пальчики на набухшие нижние губы и мягко надавила на клитор. Напряженный узел нервов тут же отозвался на ее прикосновение — девушка была возбуждена, и даже не заметила этого за приступами волнения и паники перед вампиром. Тихо охнув, Николь тверже прижала пальцы к нежным складкам и пропустила через мягкие и скользкие подушечки налившейся горячей кровью клитор.
Ее густой и бесстыдный стон стал продолжением хриплого рыка Августино, который вжимал мычащую голову Самиды в пах. Пальчики Николь скользили вниз-вверх по пульсирующей плоти, ускоряясь с каждым ее хриплым вздохом. Девушка приоткрыла рот, когда босые ступни свела горячая судорога.