— А я просидел две недели в клетке, — Арни сжал зубы, — из-за нее!
— Заслужил! — Самида очаровательно улыбнулась юноше и пролистнула книгу дальше.
Жила-была на свете несчастная девица Золушка-Николь. Никто ее не любил, семья измывалась и скидывала все домашние дела. Отец бил, мать унижала, сестры издевались и обзывались. Однажды добрая крестная Амедея (Николь громко завопила внутри пустой головы от отчаяния) отправила красавицу на Бал, где повстречала очередного Прекрасного Принца с мелодичным летним именем. Золушка отдалась развратнику прямо под лестницей и забыла милые трусики с забавными розовыми котятами.
— И как же он ее искал? — Арни удивленно вскинул бровь.
— По запаху, — Самида подмигнула юноше, — и вкусу.
Николь приложила всю силу воли, чтобы напрячь мышцы и скатиться с кровати на пол. Не было никаких сил слушать мятный голос Самиды, которая извращала добрые детские сказки в неуместные пошлости.
— Бедная моя малышка, — фамильярка погладила бледное лицо девушки и заглянула в ее безжизненные глаза, — тебя надо любить, а не наказывать.
— Она заслужила! — Арни посмотрел в окно, в которое заглядывало чистое небо и улыбалось солнечными лучами.
— Мне припомнить тебе, как ты в первую же ночь кинулся на Августино со столовым ножом? — Самида нахмурилась и взяла с прикроватной тумбы белый бутылек. Она аккуратно закапала глаза Николь, — или как на третью десять раз убегал с криками, что ненавидишь его и что расскажешь Папе Римскому про вампиров?
— Да, была весело, — юноша смущенно взлохматил волосы и тихо засмеялся, — я таким дураком был.
— А вот Николь совсем невесело, — Старшая сжала глазные капли в ладони и положила голову, прислушиваясь к слабому сердцебиению, — как запертая птичка.
— Иди поспи, — Арни потянулся, — я посижу с ней, если ты боишься, что она очнется.
— Не знаю, — Самида бесшумно встала и печально посмотрела на Николь, — в своем ли уме она очнется. Вдруг она и слова не сможет сказать?
Старшая выплыла из комнаты, и Арни тут же свесился вниз и вытащил из-под кровати смешное укулеле, которое выглядело в его руках глупо и потешно. Юноша скинул книгу на пол уселся на теплые подушки, на которых сидела Самида.
— Николь, — он с шепотом наклонился к лицу девушки, — мне кажется, я стал играть заметно лучше со вчерашнего дня. Послушаешь?
Это была настоящая угроза, потому что Арни совершенно не умел играть на укулеле, и слух у него был очень и очень плох. Ему на ухо наступил не медведь, а старый слон. Безмолвно слушать его бренчание было пыткой, похуже кровавой порки Августино, и Николь была уверена, что именно вампир заставил фамильяров докучать ей сказками, бессмысленными разговорами и отвратительной музыкой.