Она метнулась к бутылке с вином и с жадностью присосалась к горлышку, запивая вкус кислого гнилья во рту. Николь коснулась горячим лбом холодильника, тяжело дыша и вздрагивая всем телом. Пары алкоголя защекотали ноздри и она громко чихнула, прижимая ладони к лицу. И ей стало страшно. Ее пугал не Августино, не его клетка и плети, а то, что маленькая девочка могла вырасти в гадюшнике в окружении гниющих заживо наркоманов. Над ней нависла зловещая тень страшного и отвратительного мира, частью которого были два человека, которые в наркотическом дурмане зачали ребенка. Николь не была плодом любви, она оказалась цветком вонючей и червивой похоти. Ее выродили мрази, у которых не было ни стыда, ни совести, а только слизь и гной вместо чувств.
— Николь, — Самида коснулась ее плеча, — Августино ждет.
Привычный путь по широкому коридору, спуск по темной лестнице, поворот направо, и девушка пьяным взглядом смотрит на двух подвешенных людей к толстой балке на потолке в пыточной. Мужчина и женщина в замызганной и дурнопахнущей одежде и с мешками на головах, но Николь прекрасно знала, чьи лица скрываются за темной тканью. Они дергались, невнятно мычали, задевая макушками металлические тазы под ними.
— Ты очень непослушная девочка, Николь, — вампир равнодушно смотрел в порозовевшее от алкоголя лицо, — твое своеволие вредит тебе.
Он подошел к ней и вложил тонкий холодный скальпель в негнущиеся пальцы:
— Так бы ты убила незнакомцев, — мужчина сжал ее кулак в своих ладонях, серьезно глядя на девушку, — а теперь знаешь, кому вскроешь горло.
— Зачем? — Николь недоуменно созерцала бесстрастное лицо Августино и пыталась прочитать в черном холоде его глаза ответ.
— Так надо, — вампир отошел на шаг и с отвращением посмотрел на затихших уродов, — ты приносишь мне жертву. Совет отказался принимать дар, когда выяснилось, кто твои родители. Они обязали меня выжрать эту гниль! Фамильяр отдает родную кровь Высшему Вампиру, чтобы он стал для тебя всем миром. Нет ничего крепче кровной связи.
— Чего? — Николь пошатнулась, и Августино зло схватил ее за плечо, чтобы она не упала.
— Мне придется выпить их кровь, золотце, — он передернулся, — я буду неделями валяться влежку, очищаясь от яда героина и венерических заболеваний, — он дернул Николь, — вот зачем пришел в дом твоих родителей, чтобы похитить их, а оказалось, что вы не родные. Я это учуял сразу, по запаху!
— Почему сейчас? Год еще не прошел! — Николь держала скальпель в кулаке, как ребенок леденец.
— Это тебе не быстрый процесс, — вампир говорил едва слышно и дрожал от ненависти к Николь, — я не просто выпью кровь твоих мамочки и папочки, я проживу их жизни. Их кровь должна стать моей, чтобы я потом мог привязать твое тело крепкой связью к моему бытию.