— Каких... — Николь начала хватать воздух от простреливающей боли, которая сетью расходилась по всему телу. Она привстала на цыпочки, — но…
— На кресло, — вампир слегка провернул нежный сосок, и из глаз Николь брызнули слезы. Мужчина самодовольно разжал пальцы, — быстро!
Девушка прижала с остервенением ладонь к груди и растерла слегка опухшую ареолу, которая приятно заныла, отдавая легкой иглой боли внизу живота. Она неуверенно поднялась на высокую ступеньку, попыталась ловко запрыгнуть на сидушку, но со стороны это выглядело так, словно дерганная старуха садится в кабину нелепого самолета-истребителя. Августино грубо потянул ее за поясницу к себе так, чтобы ягодицы немного свисали. Он со знанием дела развел ноги и закинул их высокие подставки, от металлического холода которых Николь покрылась мурашками. Он крепко затянул ремни на груди, животе, руках и бедрах, и Николь оказалась полностью обездвиженной со всеми интимными местами на обозрение — беззащитная и раскрытая как поздняя осенняя лилия. Мужчина оценивающе оглядел Николь и нахмурился:
— Столько дней потеряли! — он размашисто прошел к крепкому сундуку в углу пыточной и вытащил деревянный ящик в змеиной коже с золотыми защелками.
— Что это, — Николь изо всех сил тянула голову в сторону Августино, — что ты там опять задумал, извращенец проклятущий?
— Это мой подарок тебе, — вампир пропустил мимо ушей очередную дерзость, что не сулило ничего хорошего для девушки. Он медленно подошел к пленнице с изысканной коробкой в руках, — стоило его преподнести раньше, но ты то в коме валялась, то я был не в состоянии порадовать тебя.
Он щелкнул замочками под заинтересованным взглядом Николь. На черном бархате лежали стержни из нежно-голубого камня с белыми прожилками, словно кто-то запер застывшие морские волны в хрустальный лед. Гладкие жезлы были разного размера, начиная с толщины с мужской палец. Последний стержень больше походил на толстую конусообразную свечу. Загадочные вещицы расширялись к основанию, которому крепились колечки из переплетенной в милый колосок золотой проволоки. Перед Николь лежала прямо-таки настоящие драгоценности, которые хотелось рассматривать и вертеть в руках.
— Ларимар, — мужчина провел пальцем по холодному камню, проницательно глядя в лицо девушки, — цвет твоих глаз, золотце.
— Что это такое? — Николь подняла недоуменный взгляд.
— Твоя наивность, сокрытая в глубине черной души, — Августино ласково улыбнулся, — неожиданно меня растрогала.
Он наклонился и невесомо поцеловал приоткрытые губы невольницы: