— Значит, — мужчина коснулся Николь и надавил на стержень, — все же они были очень плохи.
Девушка прерывисто вздохнула и попыталась выгнуться, чтобы хоть как-то ослабить болезненное распирающее ощущение ниже копчика, но ремни крепко ее удерживали от такой хитрости.
— Расслабься, — Августино положил свободную левую ладонь на лобок девушки и скользнул чуть дальше, усиливая давление.
Николь закусила губу и повиновалась, но неприятные ощущения лишь слегка ослабли.
— Вот так, — костяшки пальцев Августино прижались к вздрагивающей невольницы, наполняя ее холодным камнем, — умница.
Сомнительная похвала хлестнула Николь как слабый удар плетью и она вся сжалась, громко застонав от тянущей боли внизу живота. И не уползти ей, не сдвинутся от извращенной власти Августино, который горящими глазами смотрел на ее бледное лицо. Чрево Николь пыталось вытолкнуть из себя гладкий кусок камня, но мужчина крепко удерживал отвратительный во всех смыслах предмет внутри девушки.
— Мне больно, — выдавила Николь, сглатывая слюну.
— Насколько больно, золотце? — Августино прищурился, едва заметно улыбаясь.
Вместо ответа Николь застонала, когда мужчина легонько провернул стержень.
— Мне кажется, ты врешь, — мужчина медленно потянул кольцо на себя и вновь протолкнул стержень внутрь.
Девушка вскрикнула и по щеке покатилась слеза темной похоти к вампиру, который причинял ей постыдную и извращенную боль отполированным каким-то безумным мастером ларимаром. Если бы она могла дотянуться руками до напряженного клитора и связать вместе желание и унижение, чтобы выпустить из себя томящегося зверя наслаждения из утробы!
— Насладись моментом, Николь, — мужчина томно посмотрел на растопыренные пальцы девушки, — почувствуй, наконец, как боль медленно перетекает в желание и обратно. Вожделение может быть мучительным страданием, а боль истинным освобождением.
Слова Августино перекурчивались в горячий поток несвязных слов. Мир вокруг Николь сосредоточился вокруг ползучей как змея боли, чья скользкая чешуя врастала в сокращающиеся мышцы холодным удовольствием. Мужчина бесшумно поднялся на ступеньку, продолжая терзать Николь медленными вращениями и поступательными движениями, и расстегнул ширинку. Нагретый нутром камень выскользнул из девушки, и Августино неумолимым толчком вошел в спазмирующее тело жертвы. Николь взвизгнула, откидывая голову.
— Я все же стал твоим первым мужчиной, — он яростно вжался бедрами в Николь, распирая внутренности членом, с которым не мог конкурировать ни один ларимаровый стержень из коллекции вампира. Он сжал пальцы на горле невольницы, — а это дорогого стоит.