– Со звездопада прошло почти семь дней, – проговорил Томас, мысленно пролистав страницы этой недели, такой насыщенной событиями, какими не были и последние годы его серой одинокой жизни.
– Прекрасно! – радостно воскликнул Генри, несколько ошарашив остальных эмоциональным всплеском. – В этот раз мы все успеем! Нужно только продумать план и действовать сообща.
– Что успеем? – не выдержал Зиги.
– Не допустить высадку пришельцев, остановить трансформацию планеты под их критерии, а главное, спасти миллионы жизней, вовремя вправив человечеству мозги и предотвратив бойню.
От таких разговоров у всех, кроме Боба, все еще усердно звенящего ложкой о стенки тарелки, дружно пропал аппетит. Мужчины воззрились на Хьюза в ожидании подробностей, только сам док, как завороженный, не отрываясь смотрел на девушек, только что вошедших в помещение.
– Эстер… – вырвалось дрогнувшим от волнения голосом, пока Генри медленно поднимался из-за стола.
– Постойте… Но я не говорил вам, как ее зовут, – Томас, заподозрив неладное, вмиг подскочил со стула, закрывая собой растерянную Белоснежку, с которой ненормальный Хьюз не сводил восторженных глаз.
– Это и не требовалось… – с отрешенной улыбкой пояснил док, подходя все ближе. – Я сам назвал мою маленькую звездочку, когда она родилась. А теперь она стала так похожа на свою мать, что оказалось достаточно и взгляда… С возвращением домой, дочка.
Эстер сама потянулась к Генри навстречу, позволяя обнять себя и неловко обнимая в ответ. Да, для нее он был чужим, незнакомым мужчиной, но она явно много значила для него. А еще, ясно ощущала теплые и трепетные чувства, которые от него исходили.
– Матовый, мягкий, бело-голубой и похожий на облака, – вдруг произнесла Белоснежка абсолютно непонятную фразу, но у доктора Хьюза, искренне растроганного ее словами, на глазах проступили слезы.
– Твоя мама ощущала меня также, – уголки его губ дрогнули в улыбке, а рука потянулась к голове Эстер, приглаживая волнистые волосы заботливым движением, словно в его глазах она все еще была ребенком. – Как бы я хотел, чтоб и для меня мир был столь же цветным и многогранным. Как она? Я так тосковал по ней все эти годы… По вам обоим.
– Мама… – запнулась Эстер, растерянно опустив голову. – Мамы не стало, когда мне было десять. Она умерла от неизвестной болезни, ее не смогли спасти.
– Мне очень жаль, дочка… – доктор Хьюз снова прижал девушку к своей груди. – Если б я только знал, что ты останешься в чужом мире совсем одна, никогда не решился бы на все это.
Сейчас, наблюдая со стороны за Эстер и доктором Хьюзом, ни у кого не возникало сомнений в том, что это дочь своего отца. Кончик носа, область вокруг губ, уголки глаз – всё это девушка явно унаследовала от своего симпатичного родителя, как и насыщенно-зеленый цвет радужной оболочки. Слишком похожими были выражения лица, мимика и едва различимые жесты этих малознакомых людей, чтоб сомневаться в наличии кровных уз.