– А ну прекратить разводить сырость! – ворвалась в помещение миссис Кимберли, уже около часа терпеливо наблюдавшая за всем этим безобразием со стороны. – И как только не стыдно?! Твои дети живы, здоровы и рано или поздно ты к ним обязательно вернешься. А у этих, – старуха обвела любящим взглядом малышню, с сочувствием столпившуюся вокруг Люси, – совсем никого не осталось. Ты, да я, да мы с тобой… – вырвалось из ее груди вместе с глубоким вздохом.
На этом женщина замолчала и, махнув рукой, удалилась. А вот Люси волшебным образом стихла, в одночасье исцелившись от приступа нахлынувшего на нее самобичевания.
Ближе к полуночи Эстер, Дар и Арчи тайком пробирались по опустевшим коридорам на очередную прогулку.
– Завтра они уже должны вернуться, – как мантру повторял Дар, улыбаясь одними глазами.
– Я только этим и живу, – после длительного молчания проронила Эстер.
Ночью на улице моросил дождь, отчего воздух стал тяжелым и терпким, впитав в себя тысячи оттенков травянистых растений, древесной коры, земли и прелой листвы.
Выхватывая любопытным подвижным носом все новые и новые запахи, Арчи уже привычно обходил по периметру территорию вокруг бункера, не забывая пометить при этом каждый куст. Пес как раз остановился у одного из них, когда его чувствительный нос на ветру уловил еще один знакомый запах. Лапы сами сорвались с места, а позади послышался недовольный голос Эстер:
– Арчи! Сейчас же вернись, бестолковый!
Любопытство гнало его вперед, заставляя нестись без оглядки. Пес понимал, что это сейчас хозяйка ругается и злится, а когда узнает о его находке, то сама отблагодарит и, почти наверняка, вместо привычного корма даст какое-нибудь лакомство.
С этой вкусной мыслью Арчи пробирался через особо злые кусты с колючками, ветки которого цеплялись за шерсть и жалили уши. Но совсем скоро нос уткнулся в кроссовок, обнюхал штанину, а шершавый язык лизнул знакомую ладонь.
– Коди, мой мальчик! Что с ним? Он ранен? – возле Дарвина, который на руках принес обессиленного мальчишку из леса, не давая прохода, так и кружила Люси.
– Он в порядке, просто очень устал и переохладился, – тут же успокоила ее Эстер.
– Ма-а-ам, это ты? – в бреду пересохшими губами проговорил Коди.
– Я, я, родной, – не задумываясь, отозвалась Люси, прикладывая ладонь к его холодному, и поцарапанному лбу. – Теперь ты дома, а значит, все будет хорошо.
По ее щекам снова полились слезы, только совсем иного характера, потому что глаза девушки светились долгожданной радостью. Но и она была недолгой.