— Чтобы о случившемся ни единой душе! Никто ничего не должен знать! Никому ни слова! Понятно?
— Так точно, Начальничек!
— Заканчивай меня так называть! А то отправишься на кухню.
Пауза. До Василия доползает какая-то мысль, он поднимает скептический крутящийся по орбите глаз с расфокусировкой.
— Ты кто бушь?
— Генерал.
— Вот! Начальничек! — и Василий продолжил убеждать Иви, что она ему дороже всех котлет и орехов. Ну ... или хотя бы дорога также как весь рахат-лукум мира.
Поняв, что адекватного диалога не добиться, Драгфат, помня о наставлениях Аскеля, наложил заклинание на входную дверь: теперь только Иви сможет открыть дверь.
Ещё раз посмотрев на Вивер он перенёсся в свой кабинет. Работа никуда не делась.
В это же время сержант Брарвирас, нервно надевая форму на мокрое тело, не мог решить, что же всё-таки ему делать. С одной стороны, если эта девка умрёт, то с него спросят по всей строгости. С другой стороны, если он сейчас поднимет шумиху, а Вивер еще и подольёт масло в огонь, сказав, что это он её довел до такого состояния, то по головке его точно не погладят. Возможно, он её и потеряет ещё быстрей, чем просто, если бы девка умерла.
Вот же дрянь! Да как она вообще смеет?! Ведёт себя как-будто он — Сержант Томас Брарвирас — пустое место! Ещё и курица её говорливая!
Закончив приводить форму в порядок, Томас присел на стул. Поставил локти на колени, запустил руки в волосы, и начал нервно искать решение на вопрос: как же поступить?!
Покойная мать его явно бы по головке не погладила сейчас. Она вообще очень бы удивилась от того, каким он стал: в прошлом убийца, сейчас неудавшийся насильник.
Про убийство Томас не жалеет ни секунды своей жизни: он с удовольствием нашёл бы и прикончил то отребье еще раз, что убили его маму, надеявшихся отжать её трактир.
До сих пор Томас Брарвирас сокрушался только об одном — что он поддался уговорам своего друга и пошёл в тот злачный день на речку ловить критов, любимую семьёй деликатесную рыбу, и оставил мать одну.
После того как он совершил самосуд над преступниками, его быстро поймали и поместили за решётку. Ему грозила каторга. Но его спас Генерал Армий Драгфат Аурийский: начальник тюрьмы был его давним другом, и он написал Аурийскому о Томасе, попросив помощи для мальчишки, что отомстил за мать.
Генерал помог. Томаса привели в кабинет начальника тюрьмы и там он увидел легендарного Генерала, стоящего около окна. Драгфат повернулся и взглянул на худого мальчишку в грязной одежде, на которой виднелась засохшая кровь его врагов. В его руке внезапно появилась плеть. Томас дёрнулся к двери, но его остановил низкий бархатистый голос: