— В утренних новостях. Они еще, конечно же, рассказали про пожар, гибель убийцы принцессы, твою роль в его поимке, — она махом опрокинула в себя оставшиеся полбокала вина, а я всеми силами старалась не таращиться.
Что-что?
— А еще что там рассказывали? — тихо и медленно спросила я, боясь немедленно впасть в истерику. Сейчас это было бы очень лишним. Очень лишним.
— Ну как что? Про следующие этапы Отбора, испытания и решения принцев… Кстати, Аби, ты, наверное, не знаешь, но ты теперь — самая популярная невеста. Почти героиня.
Я все-таки поставила пирожное на блюдо, которое все еще бездумно держала в руке, и жадно припала к бокалу с вином, смачивая враз высохшее горло и даже не чувствуя вкуса. Лучше было бы, конечно, выпить воду. Но ее на столе не было.
— Героиня? За что? — допив, прохрипела я.
— Ну как за что? — Ирия с укором и не совсем трезво посмотрела на меня. — За то, что рисковала собой. Могла же пострадать!
Ясно. Подробностей я у нее не узнаю. Когда там вечерний выпуск эржэвого шоу, а? О котором я даже почти успела забыть…
Я отставила бокал и поискала взглядом часы — их не было. А сумрак за окном набирал силу. И надо было, наверное, как-то выпроводить гостью, но я в этом доме — еще более случайный посетитель. А Финэ если и следила за нашим разговором, то прекращать его не спешила.
— Конечно, это довольно пикантно, что ты у него ночуешь, — не подозревая о моих метаниях вслух размышляла Ирия, слегка похмыкивая, — но это не самая пикантная ситуация в его жизни. Историю о рождении его сына сложно обойти в пикантности.
Вот тут я все-таки подавилась. Правда, воздухом. О часах сразу же забыла.
Сына?
— Сына? — я все-таки спросила это, откашлявшись.
— Сына, — даже не скрывая, что получает истинное удовольствие от моих реакций на скандальную новость, Ирия медленно разлила по бокалам новую порцию густой рубиновой жидкости, отставив в сторону уже пустую бутылку из темного стекла. — Рассказать? — нарочито медленно спросила девушка, с комфортом облокачиваясь на спинку кресла и делая большой глоток сладкого терпкого напитка.
— Конечно! — совершенно не притворяясь, закивала я.
— О, — она мечтательно улыбнулась. — Это чудесная история, — и только дождавшись, когда мои нервы натянуться до предела, продолжила: — Не знаю, известно ли тебе, но в лиорскую Высшую академию берут лет с четырнадцати. Иногда с тринадцати. И вот, мне рассказывали, что четыре года назад Аттор вдруг на время оставил свою службу и вернулся сюда из заграницы, но не один, а с мальчишкой четырнадцати лет. Ну и Аттор записал его в студенты академии, указав себя отцом мальчика.