— У всех должны быть имена, — решительно заявил Влад. — Можно, мы назовем ее Герцогиней, как ту кошку из мутьтика?
— Не думаю, что это хорошая идея, милый, — Ирина потрепала мальчика по светлым волосам. — Это кошка господина Даера. Только ему решать, как ее назвать.
— Мультики? Чувствуется, вы прибыли издалека, — недовольно пробубнил Даер, хмуря густые темные брови. — И это не моя кошка! Всего лишь пришлое создание, которое ловит мышей. И зачем-то подкладывает их мне в кровать...
Ирина не сдержала смешок, представив могучее лицо Даера, обнаружившего на своей подушке дохлую мышь. Ольга и Влад тоже хихикнули, но, под строгим взглядом Ирины, быстро взяли себя в руки. И только кошка, словно поняв, что разговор идет о ней, выгнула спинку и потерлась о босые ноги Даера. Тот нахмурился сильнее, но не прогнал. И, материализовав прямо из воздуха миску с мясным паштетом, поставил возле ножки стола.
Приятный аромат еды наполнил полупустую кухню. У Ирины внезапно подвело живот, и она чуть согнулась, болезненно поморщившись. Ольга и Влад наблюдали за кошкой с тем видом, словно готовы присоединиться к ее трапезе.
— Когда вы ели в последний раз? — Даер не мог не заметить того, что так отчаянно пыталась скрыть Ирина.
«В прошлом мире, — подумала она и сухо сглотнула. — Один раз пили сладкий чай в придорожном трактире, это было... кажется... почти сутки назад. На большее денег не хватило. А, учитывая, что Влада вывернуло на ухабах, его желудок был самым голодным».
Ответить она не успела. Недовольно пробормотав что-то себе под нос, Даер наколдовал мясную вырезку, тарелку тушеной капусты и буханку хлеба. Подумал и добавил к этому корзину с фруктами. Сделал приглашающий жест, и дети с жадностью набросились на угощение.
— Не забывайте о манерах!.. — запоздало спохватилась Ирина, наблюдая за тем, как дети жадно набивают рот едой. — Господин Даер может подумать, будто мы и правда нищие.
— Мне все равно, — бросил он и, прошуршав крыльями, удалился из кухни, оставив гостей одних. — Я вообще не думаю о вас. Никак.
Он врал — прежде всего, сам себе. Вид голодных детей, их смех и желание непременно дать кошке имя всколыхнули в его душе что-то полузабытое, усилием воли стертое из памяти. Словно нерастраченный запас любви и нежности прорвал так долго и тщательно возводимую плотину, грозившую утопить его самого.