Наконец, Карим поднялся с нее. Влада оставалась лежать в том же положении, не в силах сдвинуть с места хотя бы какую– то часть своего тела.
По доносящимся звукам – шелесту ткани, лязгу металлической бляшки – она поняла, что Карим одевается. Завершив процесс, он сел обратно на кровать. Начал бесцеремонно гладить ее руками по телу от шеи до зада.
– Я говорил тебе, что со мной все просто. Совершаешь глупость– получаешь по заслугам. Делай выводы, асфура (араб.– голубка).
– Гори в аду, урод,– проговорила она сквозь слезы.
Карим смачно шлепнул, и нагнув свое лицо к ее уху, шепотом проговорил:
– Мы уже в аду. Ахлян ва сахлян, асфура (араб.– добро пожаловать, голубка),– запечатав свои слова быстрым резким поцелуем в ухо. Он встал, повернул в скважине ключ и уже в дверях бросил ей в своем привычном повелительном тоне:
– Ит энд слип (англ.– поешь и поспи).
Дверь закрылась. Влада с минуту лежала в том же неподвижном состоянии. Его шлепок, завершающий унизительный аккорд сегодняшнего жуткого вечера, все еще горел на ее коже. Она чувствовала себя настолько ничтожной, настолько зависимой, настолько бесправной и униженной… А главное абсолютно, абсолютно беспомощной. Не помня себя, она встала с кровати, на ходу стащив с нее смятую простынь. Обмотавшись ею, шатаясь, поплелась в ванную. Температура комнаты ее уже не волновала. Вся она внутри и снаружи горела. Ванную освещала такая же слабая масляная лампадка. Бедная девушка встала у раковины и подняла глаза на свое отражение. На нее смотрела не молодая самоуверенная девушка в дорогом брендовом платье, которая стояла в Фениции и наслаждалась предвкушением взрослой жизни, это была слабая, загнанная, пятнадцатилетняя девчонка, тихо, втайне от строгих и равнодушных гувернанток, плачущая о своем одиночестве и ненужности в душе интерната– единственном месте, где бы она могла уединиться. Словно тени прошлого снова приобрели силу реальности. Лицо искривила гримаса боли и обиды, но слезы не текли. Глаза словно высохли. Внезапно к горлу подступила резкая потребность вырвать. Она быстро открыла унитаз и опорожнила свой желудок. Судороги рвоты сотрясли ее еще несколько раз, после чего Влада, наконец, стала приходить в себя. Она умылась и провела мокрыми руками по волосам. Она вышла из комнаты и не глядя на еду, упала навзничь на кровать.
Девушка не помнила, сколько она так пролежала В реальность ее вернул стук в дверь.