За полдня я понял пару малоприятных вещей: дети — это кошмар со звонкими голосами и капризным нравом и… оказывается я ни разу в жизни не работал по-настоящему. Раскладывать и разносить приборы и еду на каждый столик, а потом же всё убирать, когда в ушах так и звенят эти писклявые голоса маленьких спиногрызов и всё идти мыть и оттирать… чтобы через два часа снова всё повторить — это кошмар. Я даже зауважал труд официантов.
— Теперь твоя очередь — мыть посуду, — устало сказала Саша, выходя из моечной. На ней были: свободный джинсовый комбинезон, белая маечка, серые сандали на липучках и чёрная бандана с принтом из скелетов ящерок на голове.
— Я мыл в обед, — ответил я, занося в моечную новую горочку из тарелок, ложек и стаканов.
— Но у тебя не было столько кастрюль и целой армады сковородок! — возмутилась девушка, облокачиваясь спиной о покрытую белой плиткой стену.
Поварихи, что здесь работали уже давно ушли, вымыв и убравшись в своих рабочих местах. Нам же осталось убраться в столовой, помыть посуду, вынести мусор, а также вымыть полы на кухне, в моечной и столовой.
— Мы здесь умрём, — констатировал я, глядя в малюсенькое окошко, сквозь которое было видно, как сумерки начали сгущаться, а издали слышны детские голоса.
— А завтра ещё рано придётся вставать, — напомнила Саша о первом полном рабочем дне.
— Капец, — описал ёмко я всю ситуацию.
Страдальчески переглянувшись, мы оба тяжело вздохнули и разбрелись по своим пунктам работы: девушка — в моечную, а я в столовую.
Когда я закончил носить грязную посуду, то ушёл обратно: протирать столики и ставить стулья наверх, чтобы удобнее было мыть пол. Я наполнил сразу четыре ведра: два поставил в столовой, распределив их по разным зонам отрядов, третье у раздаточной и четвёртое — на кухне. Решил начать с моечной и кухни.
Я как раз выносил вёдра с грязной водой на улицу, когда мимо прошёл довольный Аверин, как… да как сволочь!
— Привет… ещё раз, — улыбнулся мистер Идеальная Улыбка. Парень был свеж и бодр, когда я чувствовал себя избитым отморозком.
Настроение стало ещё гаже от вида в благостном расположении Марка, одетого в непропитанные потом и какой-то отвратительной капустной похлёбкой шмотки.
— Ага, — кивнул я, выливая воду их жестяного ведра на куст шиповника так, чтобы грязные брызги "нечаянно" попали на беленькие кроссовки загорелой львиной паеньки.
Не зря, когда я в детстве проходил тест Распределяющей Шляпы, мне выпадал в девяносто процентов — Слизерин. У меня даже был питон Стэн, которого мне отец подарил на моё девятилетие… но потом появилась мачеха, которая до смерти боялась змей, и мой верный Стэн отправился к другой семье, а я с тех пор не заводил домашних питомцев.