— Он приходил пару дней назад к нам в общину, искал Самуэля, но так и не смог с ним пересечься. Он уже и тогда был напуган. Вольфгант настолько отличался от того человека, которого я видела в подземельях минуталей, как небо от земли. Никакой властности…
— Подожди, девочка, — резко прервал меня Рем. — Убери эмоции и говори по существу. У меня слишком мало времени.
За стенами кабинета резко загрохотал гром, и я вздрогнула, непроизвольно ища взглядом стоявшего в углу Аттикуса. Он словно перестал замечать меня, стоило озвучить просьбу об аудиенции у Высшей Тени. Доверие, о котором он так просил, рухнуло, хоть мы даже не выкопали яму для фундамента.
— Я не знаю, о чем он хотел говорить с Самуэлем, я была скрыта, он не видел меня. Потом он вышел на улицу и его прогнала одна… женщина, Вольфгант ушел и больше не возвращался. А сегодня я увидела его в городе и пошла следом….
Под тревожные звуки грозы и порывистого ветра сосредоточиться было сложно, в голове проносились обрывки событий, слов, мыслей, то и дело всплывало улыбающееся лицо Аттикуса на крыше торгового дома, горгульи, прорезающие ночную тьму горбатыми фигурами. Невыносимо хотелось спать и… я не знала что еще.
Но рассказывала, то и дело повышая голос в попытках перекричать бушевавший шторм, о Совете Лесных чад, показательном отречении от Вольфганта, тьме, что окружила меня в Поющем лесу, вымощенной камнем тропе и драгоценностях.
В какой-то момент хмуро глядящий на меня Рем поднялся с кресла и принялся ходить, не обращая внимания на притихшего Аттикуса и порывы ветра, гуляющие по кабинету, словно им древние каменные стены не были помехой. А и не были. Шторм поглотил Фристаду, накрыл мягкими ладонями и сжимал в ожидании, когда она захлебнется. А вместо Фристады тонула я, с трудом заставляя себя говорить, и искала взглядом Аттикуса, ускользающего от меня, будто наваждение.
— Забавно, — буркнул Рем, услышав о тайниках Вольфганта. — Сдается мне, это старый особняк отшельника Эвергрина. Надо наведаться в эти развалины, хотя Вольфгант уже выгреб оттуда все ценное. Но любопытно, что шаман Лесных чад устроил тайник в месте, куда ни за что не сунутся сами Чада. Эвергрин мечтал быть Аскетом, но что-то у него не срасталось, а точнее, он был богат, но непроходимо труслив и туп. Я бы не сказал, что и братья отличаются разумом, но, как известно, всему есть предел. Зато особняк весь залит освященной водой.
— Вольфганта это пугает? — спросила я, потому что мне показалось, что именно в особняке его слегка отпустило. — Или Лесных чад?