– Никаких проблем, сэр. В любое время. Я всегда могу с чем-нибудь заскочить.
Ван дер Дрисма уселся за свой стол.
– Подходите и наливайте чай, – предложил он. – И давайте обдумаем завтрашнее расписание. – Он вручил Джулии тост и откусил большой кусок от своего. – Какая любезная девушка.
– Угу. А в нас она едва ли не бросает обед. Но конечно, вы же мужчина.
– Э-э-э… да. Очевидно, вы думаете, что это все меняет.
– Разумеется, меняет. – Решив, что, вероятно, проявила невежливость, Джулия добавила: – Сэр.
За едой они мало говорили – приканчивая тост, профессор даже сделал пару звонков. А когда оба выпили по второй чашке чая, сказал:
– Идите, мисс Бекуорт. Увидимся завтра утром.
Дома Джулию ждала вся семья, желая узнать, как прошел день.
– Ну хотя бы не задержал тебя, – заметила мать. – Он милый?
Под этим подразумевалось, хорош ли он собой, молод ли и может ли влюбиться в секретаршу?
– Резок, с головой погружен в работу, любит, чтобы все делалось сразу, мил с пациентами…
– Старый? – Миссис Бекуорт очень старалась говорить будто невзначай.
– Приближается к сорока, возможно, тридцать пять. Сложно сказать. – Помолчав, Джулия сжалилась над ней: – Он отлично выглядит, очень крупный, и думаю, медсестры вне себя от восторга.
– Не женат? – В голосе матери слышалась надежда.
– Не знаю и сомневаюсь, что когда-нибудь узнаю. Он не болтлив.
– Мне это нравится, – одобрил Ласкомб. – Даже если он иностранец.
К допросу присоединилась Эсме:
– Он голландец. Говорит со смешным акцентом?
– Никакого акцента. Ну, можно услышать, что он не англичанин, но только по слишком уж правильной речи, если ты понимаешь, о чем я.
– Джентльмен? – спросил Ласкомб.
– М-м-м, да, и думаю, страшно умный. Полагаю, мы прекрасно поладим, как только привыкнем друг к другу.
– Как ты его зовешь? – поинтересовалась Эсме.
– Профессор или сэр…
– А он тебя?
– Мисс Бекуорт.
Эсме взвыла от смеха:
– Джулия, это звучит, будто ты старая дева. Уверена, он носит очки…
– Вообще-то, да – для чтения.
– По твоим словам, он настоящий зануда, – заявила Эсме. – Теперь, когда Джулия вернулась, мы можем попить чаю?
– Чай в два счета будет на столе, – отозвался Ласкомб и направился в кухню за макаронами с сыром.
В семье Бекуортов «чаем» называли не модное – «изысканное» – чаепитие, а смесь полдника с ужином, что подавалась в полседьмого вечера. Трапеза включала в себя что-нибудь горячее, хлеб с маслом и сыром или сэндвичи, джем и сконы, а также большой кувшин чая.
Только по воскресеньям они устраивали дневное чаепитие, а часом позже – ужин. Ну и когда принимали гостей – друзей или родственников. Тогда Ласкомб придумывал великолепный обед; полировали серебро, доставали искрящиеся бокалы и роскошную камчатную скатерть, которой миссис Бекуорт безумно дорожила. Возможно, семья и бедствовала, но остальным об этом знать не обязательно.