– Я клялась черной водой Стикса не вмешиваться в жизнь Персея. Весь Олимп клялся, включая отца. Клятва вяжет по рукам и ногам крепче золотых цепей. Я не вмешалась, а потом было поздно. Уздечка лопнула. Цепь, выкованную Гефестом, не смог порвать отец, для этого понадобился Бриарей-Сторукий. Кто порвал уздечку? Не мальчишка же, в конце концов?! Даже обрывок цепи, удерживавший Таната в подвалах Сизифа, обладал мертвой хваткой. Его с трудом одолели два бога, война и смерть, Арей и сам Танат, объединив усилия…
Мать не отвечает. Метида заключена в каждой мысли, рожденной разумом, но мысли, содержащей ответ, не способна родить вся мудрость Афины.
– Кто порвал узду? Персей? Призрак Персея?! Память о Персее, вспыхнув подобно радуге? Уздечка связала всех троих: мальчишку, Пегаса, великана на том конце радужного лука. Я так ошалела от явления Персея, что не успела как следует рассмотреть великана. Доспехи, шлем, похожий на мой – вот и все. Дура! Слепая дура! Где была моя мудрость? Моя стратегия?! Мама, отец поглотил тебя. Меня поглотил призрак Персея, пожрал всю, без остатка, завладел моим вниманием…
Афина бьет кулаком по жертвеннику. Камень трескается.
– Мудрость боится случайности. Военная стратегия – непредвиденного. Персей был тем и другим. Чья ты, память о Персее, воздевшем серп Крона для рокового удара? Кому ты принадлежишь? Пегасу? Мальчишке? Великану?! В ком ты прячешься, где хранишься?..
Богиня запрокидывает голову. Кричит в темное небо:
– Неужели в радуге?!
* * *
– Радуга, мама.
Гермий садится на холодном полу пещеры. Прижимается спиной к стене:
– Огнистая радуга. Дромос из мира мертвой жизни в мир жизни живой. Нет, чепуха, я не прав. Я иду на поводу у общепринятого: все Дромосы связывают одно место с другим. Но жеребенок бродит с места на место. Радуга безошибочно находит его, где бы он ни был. Этот Дромос привязан не к местам, а к носителям: Хрисаору и Беллерофонту. Коридора нет, если нет беды, смертельной опасности. Получается, бо́льшую часть времени радуга не соединяет, а разъединяет носителей, делает их встречу невозможной. Три брата, сыновья Посейдона и Медузы Горгоны. Двое связаны радугой…
Кулак бьет в стену:
– Почему радуга не связана с Пегасом? Только потому, что у радуг два конца?!
Киллена дрожит. Звезды готовы осыпаться с небес на землю.
– Успокойся, – велит Гермий себе. – Гнев туманит разум. Пегасу до сих пор не угрожала смертельная опасность. Наши жалкие потуги его поймать – не в счет. Впервые Пегас угодил в беду у источника Пирена. Только ли уздечка связала троих? Может быть, радуга сделала то же самое?!