Все плато покрывала жухлая зимняя трава. В ней кочками-переростками торчали бодро зеленевшие кусты кипарисника и можжевельника. Впереди, прямо перед нами, высился окруженный крепкой стеной дворец. Стену я оценил сразу: сложенная из громадных черных валунов, высотой в два с лишним человеческих роста, она вызывала уважение. Хотя, если честно, я плохо представлял себе врага, который, взобравшись ко дворцу, найдет силы для штурма. За стеной виднелась часть здания: судя по далеко разнесенным дозорным башням, строили здесь основательно. Может, не так красиво, как у нас или в Аргосе, зато крепко и надежно.
Ну да, я уже понял: ликийцы – народ суровый.
К воротам вела тщательно расчищенная дорога. По краям она была обсажена кипарисами – не кустарником, а настоящими деревьями, похожими на давно не чищенные, покрывшиеся темно-зеленой патиной наконечники копий.
Мой провожатый махнул рукой и с упрямой решимостью, будто шел на приступ, двинулся к воротам. Я последовал за ним. Ворота не разочаровали: они были сколочены из огромных дубовых брусьев, стянутых бронзовыми скрепами толщиной в три пальца. Караульный окликнул телохранителя Сфенебеи за пять шагов, тот вместо ответа извлек что-то из кожаного мешочка на поясе и продемонстрировал страже. Мотнул головой в мою сторону: этот со мной.
Удивительное дело, но ворота нам отворили без возражений. Что же такое он им показал? Жаль, рассмотреть не успел. Когда я подошел, ведя Агрия в поводу, страж что-то сказал мне по-ликийски – словно воздух мечом рубанул. Я развел руками:
– Прости, не понимаю.
Стражи переглянулись.
– Конь ставить тут, – объяснил один.
– Хорошо, – согласился я.
Привязать Агрия было решительно не к чему. Кипарисы для этого не годились, а больше ничего подходящего вокруг не наблюдалось.
– Я оставлю коня без привязи. Он не убежит. Потом я вернусь за ним.
– Никто не забрать твой конь.
Я кивнул и вошел в ворота. Тяжкие створки сомкнулись за спиной. Жди, показал телохранитель. Его жест нельзя было истолковать иначе.
– Гляди, – предупредил я, – не задерживайся долго.
Когда он скрылся среди хозяйственных пристроек, я огляделся. Двор больше нашего, эфирского, меньше аргосского. Слева, должно быть, гинекей – женская половина. Справа – кухня, кладовые. По центру – мегарон, покои правителя, комнаты для гостей. Ряд колонн у входа, каждая с меня толщиной. Угловатые барельефы на фронтоне: Аполлон сражает Пифона, Аполлон кладет драконьи кости в треножник, Аполлон пророчествует в Дельфах. Похоже, местные обитатели ценили Сребролукого превыше иных богов. Широкие ступени лестницы: пять, как у нас. Никаких излишеств вроде мрамора.