Дворец?
Крепость. Припавший к земле, затаившийся хищник. Мощные угловые башни странным образом усиливали это впечатление. Чудилось, что и там стоят дозорные аполлоны: натягивают тетивы, метят стрелами в сердце дерзкого.
По двору деловито сновали рабы и слуги. Мой ликиец не появлялся. Я скользил взглядом по людям: тут одевались проще, чем у нас. Кажется, к слугам я впопыхах отнес кое-кого из знати. Вот, к примеру…
Сердце ухнуло в груди. Пропустило удар.
4
Свежий хлеб для царских зубов
– Каллироя!
Океанида шла по двору. Боги, как она шла! На голове Каллироя несла корзину с хлебом, судя по запаху, свежей выпечки. Запах мог свести с ума любого голодного; бедра нимфы, покачиваясь при ходьбе, могли свести с ума любого вожделеющего.
Во всяком случае, я точно обезумел.
– Каллироя!
Догнал, преградил путь. Ударил себя кулаком в грудь:
– Это же я! Ты помнишь меня?
Океанида что-то ответила на незнакомом наречии. Кругом галдела челядь, я не понимал ни слова. Да что тут понимать!
– Каллироя! Я хотел вернуться к тебе! Я пытался…
Бронзовый обруч перехватил мою грудь, прижал руки к телу. Дыхание сбилось, но я все кричал, хрипел:
– Вепрь! Если бы вепрь убил меня… Я бы вернулся, да!..
Меня вздернули в воздух. Я отчаянно замолотил ногами: без толку. Со стороны я был похож на безумца. Трещали ребра, в левом боку началось дикое колотьё.
– Каллироя! Я бы никогда…
Она что-то сказала, поставив корзину на землю. Ликийский телохранитель Сфенебеи – это он обхватил меня могучими руками, не позволяя приблизиться к возлюбленной океаниде – ослабил хватку, отпустил меня. Остался рядом, готовый в любой миг отправить наглеца в царство мертвых.
Я упал на колени:
– Каллироя!
– Меня зовут не Каллироей, чужеземец, – она перешла на язык, известный мне. Так говорили критские купцы, посещая Эфиру. – Я Филоноя, дочь Марпессы.
И добавила, понимая, с кем говорит:
– Дочь Марпессы и Иобата. Иобат Второй, царь Ликии – мой отец. Я его младшая дочь, после меня детей нет. У вас таких, как мой отец, называют ванактами.
Сестра Сфенебеи?!
…угольная статуя в пламенном ореоле Гелиоса. Женщина в белом пеплосе, затянутом на поясе, по-мужски. Мертвый лик статуи из пентеликонского мрамора. «Ты позволишь мне прилечь? У меня устала спина…» Первая капля дождя щелкает ее по носу. Вторая ударяется о шлем телохранителя. Третья падает просто так, за стену, на два остывающих трупа…
Лучше бы ликиец меня задушил! Надежда погасла, оставив после себя чад и дым. Я уже видел, что это не Каллироя. Сходство несомненно, но и различия очевидны. На старшую сестру, знакомство с которой привело меня сюда, за море, она тоже была похожа. Достаточно сбросить со Сфенебеи груз в двадцать прожитых лет, смыть свинцовые белила с лица и поубавить надменности.