Потому что она была замешана в этом, черт возьми.
Мне было все равно, с кем она общалась. Меня волновало только кто она. И я знал, что она была хороша. Не идеальная, несмотря на то, что ее внешность была безупречна. Она защищалась, была уязвимой, и жила не в том мире.
Но она была хорошей девочкой.
Я чувствовал нутром. Глубоко. Я почувствовал в той части себя, о существовании которой забыл. Я почувствовал в своей душе.
Твою мать.
Она наклонилась к открытой двери и потянулась к розам. Я взял ее за руку, направляя назад от двери.
— Не прикасайтесь к ним. Улики, дорогая.
Ее глаза были широко раскрыты.
— Улики?
Я кивнул и уставился на толстовку девушки, когда она натянула ее на кружевную вещицу, которую носила. Я сглотнул, не отпуская ее руки. Одна лямка все еще была видна там, на кремовой коже ее плеча.
Сексуальная лямка убьет меня. Девушка выглядела такой милой и очаровательной в этом наряде. Было трудно думать о ней как о преступнице. Тяжело думать о том, чтобы сломать ее.
Использовать, чтобы поймать убийцу.
Но мне придется. Я знал об этом. Она была единственным свидетелем, даже, если притворялась, что понятия не имела об этом.
Она что-то знала.
Слова крутились в моей голове. Не было никакой другой причины угрожать ей. У нее не было причин бояться. Я собирался подождать, пока криминалисты скажут, были ли какие-нибудь признаки того, кто это сделал. Они будут крутиться во дворе, и прочесывать все вокруг.
Что создаст совершенно другую проблему. Я содрогнулся от ужаса. Надеясь как-то избежать этого.
Как только они появятся, станет известно, что Кейси проговорилась. Все выглядело плохо, хотя она почти не сотрудничала.
Вот и все. Игра закончится.
Ее жизнь будет в опасности, как только я позвоню.
Я уставился на нее, и сжал челюсть. Теперь девушка официально в этом участвовала. В деле. Но это не значило, что я не собирался делать все, что в моих силах, чтобы защитить ее.
Даже если придется немного нарушить правила.
Или, много правил.
— Собирай вещи. Ты пойдешь со мной.
— Что? Нет!
Я подошел ближе, а девушка попятилась к стене. Я наклонился к ней, уставившись глубоко в ее огромные глаза. Я хотел, чтобы она сказала мне правду, черт возьми!
— Скажи мне, что это был не Данте. Скажи мне, что у тебя есть экс-бойфренд-психопат. Потому что из того, что я нашел до сих пор о тебе, это не известно.
Она уставилась на меня, и быстро дышала. Я кивнул, воспринимая ее молчание как "нет". Что, если бы я признался в том, что изучал ее личную жизнь или ее отсутствие?
Ей не нужно было знать, как, черт возьми, я был счастлив узнать о том, что она не привязана ни к кому. Черт, казалось, что девушка никогда не была ни с кем.