Следом в зале появились мы с Татарой, тщетно пытаясь остановить беглеца:
— Куматэцу! Прекрати, помрёшь ведь!
— Тебе сейчас нельзя двигаться!
— Заткнитесь! — Куматэцу отмахнулся от нас и зашагал вперёд. — Святой отец… я всё слышал и должен что-нибудь сделать… Я…
— Куматэцу…
— Да что ты можешь? — сорвался на вопль Татара.
Но Куматэцу, как обычно, и не думал его слушать. Нам оставалось лишь смотреть в медвежью спину, а он всё шёл вперёд, опираясь на меч.
— Святой отец, только вы… в состоянии хоть как-то помочь… Спасение таится внутри вас, так не скрывайте же его!
— Спасение? — старейшины удивлённо склонили головы. Все собравшиеся монстры переглянулись. — Куматэцу, о чём ты?
Святой отец молчал и не открывал глаз.
Однако медведь, терзаемый ранами и с трудом дышавший, едва стоял на ногах, но не желал сдаваться. Глаза его сверкали так, словно он собирался броситься в новую битву.
— Кюта уверен в своих силах, но ему нужна помощь… Не спорю, я бестолочь и недоумок, но смогу его выручить. Я заполню пустоту в груди мальчишки… потому что… потому что это единственное, на что гожусь!
Пол в зале вновь содрогнулся. И тут святой отец вздохнул и прервал молчание.
— Эх… кто бы мог подумать, что я услышу от тебя такие слова, — он медленно обвёл взглядом зал. — Куматэцу хочет, чтобы я передал ему право перерождения.
Старейшины в недоумении уставились на медведя:
— Он желает переродиться в бога?
— Бред! Обычные монстры на такое не способны!
— И вообще, переродиться может лишь святой оте…
— А…
И тогда собравшиеся монстры вспомнили:
— Но ведь сейчас…
— …Куматэцу и есть святой отец!
Все взгляды сошлись в одной точке.
Угэцу подошёл к тяжело дышавшему медведю:
— Слушай меня внимательно, Куматэцу: если решишь переродиться в бога, пути назад не будет. Ты уверен?
Куматэцу медленно поднял голову и посмотрел на святого отца.
Тот без труда прочитал в его взгляде непоколебимую волю.
— Всё-таки в твоих глазах… никогда не увидеть и крупицы сомнений…
* * *
Мы с Каэдэ вышли из метро и поднялись на поверхность.
Улица Омотэсандо[18] встала в километровой пробке. Отзвуки аварии уже успели докатиться и сюда. Мы пробирались сквозь толпу наверх, в сторону станции Харадзюку[19]. Каэдэ предположила, что в этом районе относительно безлюдными могут быть разве что парк Ёёги или расположенный неподалёку Национальный спортзал[20]. Каэдэ справедливо заметила, что в Национальный спортзал люди ходят в первую очередь ради прогулки по мосту, который связывает станцию Сибуя со станцией Ёёги[21], но в девять вечера спортзал прекращает свою работу, поэтому рядом с ним вряд ли кто-то станет ходить. Там можно спрятаться, а при необходимости — принять бой, никому не мешая.