Моего коня звали Настас, что означало «Лисий хвост», а лошадь Коди звали Ниол, или «Ветер».
Настас был коренастым и некрасивым, с косым глазом. Я медленно подошла к нему, а он злобно посмотрел на меня. Я почти ожидала, что меня укусят или оттолкнут, но Настас спокойно стоял, пока Коди помогал мне сесть в широкое западное седло, где я неудобно провисала, словно мешок с картошкой. Я завидовала его грациозной непринужденности, когда он перекинул длинную ногу через Ниола, усаживаясь в седло, как будто он в нем родисля.
— По-моему, ты сказал, что катался «один или два раза». Ты хочешь мне о чем-то рассказать? — вопросительно спросила я.
— Три года юношеского родео, — признался он, с застенчивой улыбкой.
— Так ты был хорош?
— Неплох.
— Почему ты бросил это занятие?
Он пожал плечами и отвернулся.
— Жизнь случилась.
Я ждала дальнейших объяснений, но их не последовало, и Джо спас Коди от дальнейших вопросов, просигнализировав, что мы отправляемся в путь.
Лошади тащились индийской цепью сквозь бескомпромиссную жару. Воздух был сухим, и их копыта поднимали небольшие клубы пыли при ходьбе. Вероятно, точно так же, как сто или пятьсот лет назад, изменились только одежда и металлические копыта лошадей.
Утро прошло в дымке пота и солнца, мы исследовали Большой Индийский Шпиль, Замок Бьютт и другие остановки на тропе Миттен. Мое раздражение из-за продолжающейся тишины Коди растворялось в величественной и суровой красоте древнего пейзажа.
Мы останавливались несколько раз, чтобы сфотографироваться, позируя с группой холмов из песчаника, взмывающихся на тысячу футов в небо, позволяя нашим голосам эхом разноситься среди камней, и я задавалась вопросом, как далеко могут распространяться эти звуки. Это было похоже на вечность.
Когда мы снова оседлали лошадей, мы медленно пробирались через высокие и безмолвные скалы.
Последней остановкой был хоган (прим. перев.: жилище индейцев Навахо) бабушки Ятзи, восьмиугольная хижина из дерева и глины.
Крошечная женщина с морщинистым лицом, похожим на долину, в которой она жила, приветствовала нас в Навахо, приветствуя нас в своем доме.
Джо перевел:
— Бабушка Ятзи может говорить по-английски, но в настоящем ей легче говорить на родном языке. Она продемонстрирует традиционное прядение. Если у вас возникнут какие-либо вопросы, пока она работает, не стесняйтесь спрашивать ее.
Раздался нервный ропот, когда мы все гадали, кто пойдет первым. Глаза старушки, черные, как жуки, пристально смотрели на нас с юмором.
Ее измученные руки начали вращаться, а Джо продолжал рассказ о методах, которые она использовала, описывая овец, от которой была получена шерсть, и как краситель закреплялся в пряжи. Когда бабушка Ятзи закончила, она подняла глаза и указала на меня костлявым пальцем, костяшки пальцев опухли от ревматизма и возраста.