Медленно и очень аккуратно, словно боясь разбудить, легла рядом с ней на кровать, обняла тонкую фигуру за плечи, стремясь согреть ее силой своей дочерней любви. И мне почудилось на мгновение, что ее тело действительно перестало сжиматься от озноба, благодарно расслабившись в моих объятиях. В порыве прилива нежности, я начала гладить ее волосы, рисовать пальчиками ее черты, чтобы запомнить каждую линию профиля и анфас.
— Я люблю тебя, — произнесла дрожащим голосом, еле сдерживаясь, чтобы не разрыдаться.
Она пошевелилась, и словно услышав меня, ответила:
— И я тебя, родная, — грустная неосознанная улыбка скользнула по губам и она непроизвольно перекатилась на другой бок, отворачиваясь к стенке.
В моем сердце разверзлась огромная дыра печали, смешенной с душевной болью, которая начала затягивать меня в бездонную пропасть, топя в пучине с головой. Я не хотела плакать и терять драгоценные минуты, отведенные на встречу, но подавленное состояние уже завладело моей сущностью, вынуждая выпустить наружу те эмоции, что давили и рвали меня изнутри.
Глаза предсказуемо заволокло пеленой, наполняя их хрусталиками.
Я ожидала, что сейчас почувствую влагу на своих щеках, но нет. Провела ладонью по сомкнутым векам, стремясь ощутить хоть один незначительный признак слез, но вместо этого стряхнула с ресниц твердые сверкающие частицы, роняя их на цветастую наволочку.
И это оказалось последним, что я увидела в привычной реальности: блестящие стекляшки, рассыпанные на подушке рядом со спящей мамой. А дальше…
Меня окутал густой вязкий непроглядный туман. Белый покров затянул собой все вокруг, заставляя блуждать в поднимающихся кверху клубах дымки.
Сущностью завладел дикий первородный страх. Словно я вернулась в недавний ночной кошмар, который, по неведомой причине, снова заставляет испытывать ужас от полной неизвестности и беспомощности. Правда, теперь никто не преследует меня и не угрожает расправой. Но этот факт оказался слишком мизерным доводом для взбудораженного сознания.
Следуя за знакомыми ощущениями, как и тогда сорвалась с места и помчалась, все глубже утопая и теряясь в пелене. Неслась сквозь дымчатые образования, упорно пытаясь раздвинуть завесу резкими взмахами рук, но лишь создавала потоки воздуха, взвивающие косматые вихры. Эти бесконечные блуждания в пустоте то срывались с ходьбы на бег, то с полета на парение, пока не обратились бездвижием, выбившим из колеи окончательно.
До чего же я устала бороться с туманом, своим неуправляемым организмом, внутренним настроем, который ухудшался с каждой секундой и в результате вылился обыкновенными слезами. И как ни старалась, но больше не смогла тихо всхлипывать, беззвучно роняя скудные капли. Вся скорбь и отчаяние моментально вырвались наружу с мощным потоком под протяжный вой.