– Как ты, малышка? – впервые слышу в свой адрес подобное прозвище и непроизвольно морщусь: все ванильное и уменьшительно-ласкательное вызывает стойкое неприятие.
– А можно мы вернемся к обычному «Лиз»? – стараюсь звучать мягко, но настойчиво. Стать няшным зайчиком или плюшевой кошечкой в ближайшее время мне совсем не улыбается. Я снова прикладываюсь к бокалу вина и, стараясь не замечать чужого горячего дыхания на затылке, отчитываюсь: – все в порядке. Обедаю.
– Я соскучился, Лиз, – упорно молчу, потому что, во-первых, не испытываю того же по отношению к Меньшову и не люблю врать. А, во-вторых, просто не могу произнести ничего такого, когда Сашин подбородок упирается в мою макушку. Я не предпринимаю никаких попыток избавиться от его прикосновений, напротив, сама нахожу пальцами его ладонь и замираю, вцепившись в шершавую грубоватую кожу, когда Алику снова удается меня удивить. – Несколько эпизодов будем снимать в Краснодаре, так что прилечу через неделю-две.
Лиза
– Думаешь, ты клоун?
– Думаю, я чудо.
(с) к/ф «Сверхъестественное».
Хочется резко вскочить и крикнуть на весь ресторан «Abort mission!» (в переводе «прервать операцию» – прим. автора), как в каком-нибудь голливудском блокбастере. Но я же взрослая здравомыслящая женщина, поэтому дослушиваю собеседника до конца, вежливо прощаюсь и продолжаю полировать лопатками бархатную обивку лавандового кресла.
Несмотря на то что телятина здесь выше всяких похвал, кусок больше в горло не лезет, и я подзываю официантку, чтобы попросить еще один бокал красного полусухого. Пока Волков расправляется со своей порцией и заказывает десерт, советуя.
– Попробуй блинчики с клубникой и ванильным кремом. Очень вкусно.
– Алик обещал приехать, – я говорю невпопад, отвечая на повисший между нами немой вопрос, и замечаю, как всего на долю секунды Сашино лицо омрачается недовольством, а губы смыкаются в тонкую линию. Но это происходит так непродолжительно, что я начинаю сомневаться, а не играет ли со мной больное воображение.
– Это твой Меньшов еще долго держался, – расплывается в легкомысленной улыбке Волков, а «твой Меньшов» из его уст звучит примерно так же оскорбительно, как «вонючая грязнокровка» из уст Малфоя. – Я бы прилетел на следующий день. Убедиться, что за тобой бегает толпа мужиков, и начистить клюв самым ретивым.
– Что-то я не вижу ни толпы, ни очереди желающих пригласить меня на свидание, Саш, – на самом деле, даже проявивший поначалу интерес Филатов сейчас держится на расстоянии, изредка заглядывая к нам на работу, и ограничивается безобидными прибаутками.