Александр
Сначала мужчина ищет женщину, чтобы
с ней спать; потом ищет женщину, чтобы
с ней жить, а потом ищет женщину, чтобы
с ней умереть.
(с) к/ф «Свой человек».
Внезапный союзник-аноним избавляет Филатова от спарринга со мной, и я все-таки заказываю пепперони, потому что сам не жрал нормально со вчерашнего вечера. А с утра глушил литрами кофе, раздавая начальственные пилюли сначала Митиной, потом Калугиной.
– Волк, стареешь, что ли? – нагло ухмыляется Ванька, подцепляет кусок пиццы и бухтит с набитым ртом: – зал спортивный не разнес, челюсть никому не сломал. Всего-то одну секретаршу уволил.
– Да пошел ты, – беззлобно посылаю приятеля и уточняю, чувствуя, как напряжение понемногу отпускает: – так и Лизу на этот раз надо искать не у отца в Москве или чего лучше – в Тимбукту. С гуманитарной миссией коренному народу.
А всего-навсего в одном из Краснодарских клубов. Куда я приезжаю минут за пятнадцать до назначенного времени, осматриваюсь: место, кстати, неплохое. Приятный интерьер в фиолетово-черных тонах, адекватный начальник охраны в сером классическом костюме и любезный администратор, который совсем недавно видел похожую на Истомину девушку на танцполе.
Стоит мне только подойти к толпе танцующих, как ярким светом вспыхивает желание вырвать руки с ногами тому дизайнеру, который придумывал ультракороткое черное платье, болтающееся на Лизе. Но я держусь и даже не собираюсь вправлять нос застывшему напротив нее шкафу. Я подхватываю ее на руки, как будто она ничего не весит, и выношу на улицу. Легкий ветер холодит кожу и немного приводит в порядок горячую голову.
– Я ведь тебе никогда не врал, Лиз, – набрасываю ей на плечи свою куртку и замираю сантиметрах в двадцати от Истоминой, рассматривая острые выступающие ключицы, подведенные черным и оттого ярче сияющие зеленые глаза и аккуратный чуть вздернутый нос.
Какая она красивая, аж дух перехватывает. Сказать многое хочется, объяснить, только слова прилипают к небу, отказываясь вылетать изо рта. Да и Лизка совсем мне не помогает, обвивает руки вокруг шеи, и я уже сам не замечаю, как проваливаюсь в стирающий все мысли поцелуй. Ее губы мягкие и податливые, дыхание жаркое и прерывистое, и я едва удерживаюсь от того, чтобы не посадить ее на капот и прямо перед зданием клуба не сдернуть с нее блестящую тряпку к чертовой матери.
– Я же не железный, Лиз, – отрываюсь от ее рта и утыкаюсь носом в ямочку на шее. Как же сложно-то, а. – Ты пьяная и завтра пожалеешь.