В ответ на свой наглый демарш получаю нестройный дружелюбный смех, от которого и без того хорошее настроение ползет еще выше. С работниками мне, действительно, повезло, с такими можно и в огонь, и в воду, и в медные трубы – прикроют. И я даже успеваю расслабиться и помечтать, куда мы пойдем ужинать сегодня с Сашкой, когда неприглядная реальность врывается в мой день внезапным звонком.
– Лиз, привет. Я соскучился. Ты меня ждешь? – Меньшов звучит взволнованно и искренне, отчего совесть неуклюже ворочается, так некстати напоминая, что в Москве у меня есть жених.
– Угу, – бормочу еле внятно, пытаясь пропихнуть застрявшую в горле вафлю глотком холодного вишневого сока.
– Сколько дней осталось до моего приезда? Считаешь? – надежда в голосе Алика такая осязаемая, что мне трусливо хочется прекратить разговор и отключить телефон.
– Два дня? Три? – неуверенно блею под приглушенный смех Филатова и показываю Ваньке кулак: грешно потешаться над чужими страданиями, а то карма вещь страшная, а иногда – и мгновенная.
– Не угадала, – весело сообщает собеседник и припечатывает жизнерадостным: – я уже здесь.
И пока я пытаюсь уложить все в голове по полочкам, позади раздается звон колокольчика, а неясное предчувствие перерастает в железобетонную уверенность. Меньшов не просто в Краснодаре, он уже в «Кабриолете», и слинять по-английски вряд ли удастся. Смотрю на Филатова, старательно прячущего злорадную ухмылку, и на восторженно округлившиеся Юлькины глаза и понимаю: если на мой стороне и есть кто, то только одинокий грустный фикус на подоконнике.
Алик как обычно одет с иголочки – на безупречном кашемировом свитере молочного цвета ни пылинки, бежевые слаксы по последней моде открывают щиколотку, ну а образцово-показательную укладку не смог потревожить даже наш весенний краснодарский ветер. Я старательно отвожу взгляд, потому что при виде огромного букета традиционных алых роз становится особенно стыдно. Слова застревают колючим комом в горле и никак не идут с языка.
– Привет, Лиз, – Меньшов приближается, стремительно сокращая разделяющее нас расстояние, я же трусливо подставляю ему висок для поцелуя и выхватываю цветы из его холеных рук, которым не удается поймать меня и удержать на месте.
– Здравствуй, Алик, – по крайней мере, у меня есть достойная причина, чтобы ретироваться в туалет, налить воду в вазу и смыть со щек краску неловкости.
Я долго изучаю свое взъерошенное отражение, кручу букет и так, и эдак, и мысленно перечисляю все плюсы Меньшова, включая его спокойный характер, надежность, честность, откровенность и черт знает, что еще. И, в конечном итоге, убеждаю себя вернуться в зал и дать жениху шанс. Я медленно ступаю по безупречно вымытому кафелю, вижу восхищение и теплоту в Иркиных глазах, слышу заливистый Юлькин смех и честно стараюсь посмотреть на Алика как на успешного человека, добившегося определенных высот продюсера и в перспективе идеального мужа.