Ресторан очень атмосферный, вид отсюда - незабываемый, а наш столик – прямо возле панорамного окна. Город весь в огнях, будто из кабины пилота самолёта. Я даже немного пошатываюсь от неожиданности. Антон улыбается и помогает мне опуститься на стул, сам садится напротив. Прижимаю сумку к груди, боясь пошевелиться.
– Если бы знал, что тебя будет так плющить… – говорит он.
– То, что?.. – спрашиваю, опуская сумку на пол рядом со своим стулом.
Смотрю на Антона. Он кладет сцепленные в замок руки на стол и смотрит на меня. Точнее, на мои волосы. Я немного смущаюсь и откашливаюсь.
– Мне просто не терпится узнать, что творится у тебя в трусах, – делится он своими мыслями, резко меняя тему.
– Если ты надеешься найти там «ультрамариновый водоворот», то тебя ждет разочарование, – доверительно сообщаю я, пряча улыбку.
Он откидывается на спинку стула, поигрывая по столу пальцами.
– Была надежда, что ты совсем без тормозов.
– О нет! – вскидываю я руку. – Это твоя привилегия.
Бес посылает мне одну из этих своих ленивых улыбочек, от которых я сжимаю бедра.
В трусах с недавних пор у меня бразильская эпиляция, но эту информацию я решаю придержать до поры до времени, тем более что к нам подошел официант. Погружаюсь в изучение меню, оно у них тут «авторское». После серьезных раздумий останавливаю выбор на тартаре из мяса бычка и бокале красного вина (чтобы немного успокоить нервы). Мой бард берет гаспачо и какой-то фруктовый смузи.
– Так… э-э-э… давно ты стал вегетарианцем? – интересуюсь, рисуя на столе кружочки пальцем.
– Лет с четырех, – говорит Антон.
Он смотрит на меня так, будто видит насквозь. Я от этого очень теряюсь. Все-таки он наглец, а я опять тупая школьница.
– О… то есть ты просто не можешь есть мясо? Тебе оно не нравится? – уточняю я.
Выходит, он не из тех вегетарианцев, которые переживают за психическое здоровье дойной коровы в период лактации. Просто у него физиология такая.
– Ага. Но я ем яйца. И могу съесть оливье с языком или курицей, – сообщает Бес.
Нам приносят заказ, и в моей тарелке сейчас преобладает сырое мясо под соусом и лисичками. Прежде чем приступить к еде, неловко спрашиваю:
– Ты знаешь, что такое тартар?
Он смотрит на меня и усмехается.
– И что, ты думаешь, я блевану или как?
– Мало ли… – бурчу я, хватаясь за вилку.
– Мля, Алёнушка, ты такая занятная… – качает головой Наумов.
Несмотря на всю сомнительность этого комплемента, я зарделась. Прямо как та «Алёнушка» из сказки, которая говорила приторно сладким голосом и глупо потупливала взгляд.
Мы молча едим, но меня это странным образом не напрягает. В период нашего короткого знакомства Наумов приучил меня к тому, что не нужно выжимать темы для разговоров из пальца.