Сейчас я бы тоже не против навестить старых знакомых, вместо того, чтобы пытаться сыграть роль Агген в заведомо провальном спектакле.
Вся эта кутерьма плохо на меня влияет. Я стала тревожной, пустые и чужие желания разбивали вдребезги тот покой, что я пестовали внутри долгие годы.
Платье было еще одним из парной коллекции, белоснежное. Я одевалась, почти не обращая внимания на детали, Агген быстро соорудила мне такую же прическу. Движения ее пальцев, такие легкие и быстрые, вызывали непреодолимое желание прижаться к ней. Рядом с Агген я чувствовала себя целой, почти настоящей.
Агген приобняла меня перед зеркалом. Это стало нашим маленьким ритуалом, примирявшим меня с новой действительностью, слишком тревожной и сложной. Мы выглядели практически одинаково. Даже моя бледность не слишком бросалась в глаза, что удивительно, жемчужный цвет платья контрастировал с белизной кожи, а не сливался с ней.
- Что это? – Агген заинтересованно потянулась к браслету на моей руке. У ее платья были чуть более короткие рукава, и этого оказалось достаточно, чтобы тонкая цепочка на запястье стала заметной. – Как красиво…
- Подарок леди Сертон, - я не могла врать Агген, хотя выдавать пожилую леди мне не хотелось.
- Красиво, но нужно спрятать, - задумчиво сказала Агген, словно не обратив внимания на то, что никаких подарков у меня не должно было быть в принципе, - у меня нет такого украшения, а заговорщиков всегда выдают детали… Знаешь, что? У меня есть идея.
Она расстегивает браслет и, быстро наклоняясь, приподнимает пенисто-пышный край моих нижних юбок. Одно движение – и Агген ловко застегивает цепочку на моей лодыжке. Я вздрагиваю от ее прикосновений, секунду-другую смотрю на нее, раскрасневшуюся, улыбающуюся, сидящую у моих ног. Я никогда не смогу стать такой же.
Агген снова смотрит в зеркало.
- Ты слишком серьезная, - говорит она, - улыбайся, Глен, улыбайся!
Ее мягкий голос звучит у меня в ушах, когда я иду на бал, как на эшафот.
Глава 7.
Я все же позволяю себе небольшую вольность, накидываю белый длинный плащ (он тоже является парой к плащу Агген) – и захожу в парк. Там тихо, светильники горят слабо и тускло – не для кого им гореть. Руанские вишни, цветущие белыми и розовыми облаками, стоят, раскинув пышные ветки, как прекрасные дамы, замершие в каких-то танцевальных позах. Я погладила шершавый красно-коричневый ствол. В воздухе медленно сгущалась тьма, но силуэты деревьев еще хорошо просматривались. Кажется, только у этого сорта вишен цветы засыпают не с темнотой, а спустя пару часов после захода солнца. Аромат, не столь душный, как днем, почти ощутимо холодил кожу. Я вздохнула и обняла тонкий ствол, тонкий, но гибкий, живой и сильный. Закрыла глаза и попыталась почувствовать живительную, добрую силу дерева. Что-то тряхнуло ствол, и лепестки посыпались снегопадом. Кто-то резко выдохнул совсем недалеко от меня, и я испуганно открыла глаза. Буквально в двух шагах от меня стояла маленькая худенькая черноволосая девочка.