- Строптивая, дерзкая! Смеёшься? - рыкнул он в её открытые губы. - Все, как я люблю! Тем слаще будет ставить тебя на колени.
Вот здесь стало не до смеха. Вот тут коленочки-то сами и подогнулись.
- Теперь пойдём, покажу тебе НАШУ спальню.
Он ослабил тиски, взял за руку и потащил к дому.
Соня закатила глаза, но поплелась следом, путаясь в ногах. Сил показывать характер уже не осталось. А сопротивление его только заводило, судя по всему.
Кроме того, ей, как дизайнеру, было интересно посмотреть на интерьер дома.
В разных комнатах резиденции были использованы одни и те же приёмы и сочетания, и это отлично работало на общую картину. Интерьер не был перегружен деталями и декором, потому что главное в этом доме — геометрия, фактуры и невероятная продуманность каждого уголка и предмета мебели! Однако, Соню не покидало чувство, что во всем этом большом красивом доме нет ничего от самого Моронского. Как-будто он не принадлежал ему. Слишком все было здесь прилизано, что ли, что совершено не соответствовало характеру Макса. Моронский - хаос! И дом, в котором он проводит много времени должен выглядеть по-другому!
- Это дом родителей, - будто прочитав ее мысли, сказал Моронский. - Они живут здесь, когда приезжают из Штатов.
- Они живут в Америке?
- Давно. Я тоже там вырос. - Он толкнул одну из дверей, ведущих из коридора второго этажа, - проходи, будь, как дома, - сказал он, пропуская ее вперёд, однако сам не отступил и Соне пришлось протискиваться между косяком и его грудью. И всегда, когда расстояние между ними сокращалось до нескольких сантиметров Софья чувствовала, как резко подпрыгивает к горлу сердце. Моронский, наверняка, должен слышать его биение.
- Я хотел поселить тебя в гостевой напротив. Но пари ты проиграешь. Будешь спать здесь.
- Ты никогда не проигрывал раньше?
- Не приходилось.
- Ну, что ж, я буду у тебя первой!
Они стояли на пороге его спальни на расстоянии, позволяющем им ощущать, как растет температура их тел. Соня, смотрела ему в глаза с вызовом, гордо задрав подбородок, с великим трудом заставляя себя не отводить взгляд. И оплавлялась, как свеча.
- Будешь, Сонь, - оскалился в усмешке, - ты обязательно у меня будешь!
Соня сдалась. Она заставила себя отступить на пару шагов в сторону и разорвать притяжение. Тихонько перевела дух.
Чтобы как-то утихомирить колотивший ее озноб, сменяющийся жаром, Соня попыталась переключить внимание на обстановку в комнате. Все здесь было пропитано Моронским. Да, интерьер комнаты был выдержан в общем стиле и цветовой гамме дома. Но она была живая какая-то. Нет, вопреки устоявшимся стереотипам в отношении мужских владений, носков и смятых сигаретных пачек здесь не валялось, но все в ней дышало ИМ. О том, что именно в этой комнате Моронский предпочитал находиться чаще всего, говорили вещи, хаотично расставленные по периметру помещения. Центр комнаты привычно занимала большая кровать, застеленная покрывалом с индейским орнаментом, явно ручной работы. Рядом на полу стопка книг. Слева у окна - гитара в стойке. На полу холсты на подрамниках, написанные весьма экспрессивной рукой, соседствуют с предметами, назначение которых Соня так и не определила - это что-то из другого Мира, который, хорошо знаком заядлым путешественникам. И опять книги, стопками и на полках.