Не могу сдержать слезы.
Он не злится.
Я не потеряла друга.
Я не сделала ничего плохого.
Я не сделала ничего плохого.
Обнимая меня, Раник помогает мне лечь на кровать. А я плачу все громче и громче, как никогда в жизни. Как не плакала многие годы.
Позволяю себе приникнуть к нему, он гладит меня по волосам, прижимает ближе, и время перестает существовать.
***
Раник
Я смотрю на заплаканное лицо спящей Элис. Она только что отключилась. Ее золотистые волосы липнут к мокрым щекам, брови даже во сне в тревоге нахмурены. Я стараюсь нежно разгладить их большим пальцем. Помогает, но не особо.
Я облажался.
Жесть как облажался.
Сделал поспешные дикожопые выводы о ней с Тео, а потом испоганил все нахер.
Хотя испоганил я все сильно раньше, когда разозлился на Элис. Уж я-то мог бы и догадаться, что людям, которые впервые что-либо пробуют, ставить палки в колеса нельзя. Это приводит к плохим последствиям. Например, это дело начинает ассоциироваться у них с разочарованием. А последнее, что нужно Элис — это испытывать разочарование от одной только мысли о сексе.
Или обо мне.
Я позволил ревности ослепить меня. Как только подумал, что потерял ее навсегда, психанул и погрузился в какую-то другую девчонку. А отреагировал я так, потому что решил, что теряю единственную девушку, которая стала мне по-настоящему дорога.
Надо сказать Элис правду. Больше не могу ее сдерживать. Она разрушает меня.
И я расскажу ей, но не сейчас. Пусть она отдохнет.
Сворачиваюсь рядом калачиком, по-прежнему обнимая ее. А затем погружаюсь в сон под звуки ее мягкого, ровного дыхания.
Хочу, чтобы время остановилось.
Хочу остаться вот так с ней навсегда.
***
Элис
Медленно, блаженно я выплываю из самого глубокого и, кажется, самого спокойного сна, который у меня когда-либо был. Запах хвои и табака сразу сообщает о том, где именно я нахожусь — у Раника. И одновременно с ярким солнечным светом в сознание проникают воспоминания о вчерашнем.
Осматриваюсь: на мне только лифчик. Начинаю потягиваться, и мои локти натыкаются на что-то мягкое. Испугавшись, я отстраняюсь и осознаю, что это Раник. Его худощавое тело прижимается ко мне со спины. Он издает стон и, прежде чем я успеваю выбраться из его объятий, открывает свои золотисто-зеленые глаза. Застонав громче, он зарывается лицом в мои волосы.
— Ты хорошо пахнешь, — говорит.
— А ты — нет, — смутившись, рявкаю я.
Он смеется, и его руки начинают блуждать по моему телу — по животу, потом под грудями. Я вскрикиваю и отталкиваю его от себя.
— Извини, извини, — хмыкает он. — Просто мне жутко нравится тебя трогать.