Я не могу быть нежным, не могу быть милым. Я не такой.
Элис принимает кусочек и, отстранившись, с наслаждением его пережевывает. Секунда, и ее лицо озаряется улыбкой.
— Это… это было вкусно.
— Есть еще, если хочешь, — ухмыляюсь я и подталкиваю к ней тарелку.
— Нет, мне правда нельзя…
— Да брось! Один маленький пудинг тебя не убьет. Обещаю.
— Ты хоть представляешь, сколько калорий в жирных молочных продуктах?
— Ты хоть представляешь, сколько бла-бла-бла… о, смотри, я перестал слушать.
— Ух, как же ты меня бесишь!
Я подмигиваю и до конца придвигаю к ней тарелку.
— Приму это за комплимент.
Элис упрямо поджимает губы и игнорирует десерт, но к тому времени, как официант приносит счет, она уже вовсю пощипывает эту вкуснятину. Я улыбаюсь и подписываю чек, накидывая еще десятку на чай.
— Погоди, — проглотив кусочек, Элис наклоняется вперед, — сколько вышло? Я заплачу половину.
Она открывает сумку, но я встаю и потягиваюсь.
— Забей, принцесса, поехали домой.
— Вот еще, — фыркает она. — Я не позволю тебе платить за мой ужин.
— Слишком поздно! Уже все сделано, собирайся.
Элис съедает последний огромный кусок панна котты и гневно смотрит на меня. Я надеваю куртку и невинно посвистываю, ощущая, как мою спину сверлят взглядом. Элис поднимается, натягивает кофту и идет за мной. Или я так думаю. Стоит обернуться, как она сует мне в руки сорок два доллара и пятьдесят центов.
— Эй, убери это! Как ты… — Быстро пересчитываю деньги. — Как ты узнала, что это половина?
— Просмотрела меню с другого столика и посчитала. Включая чаевые, это моя половина.
Хлопаю себя по лбу.
— Ну конечно, следовало дважды подумать, прежде чем пытаться заплатить за такого гения.
Она просто засовывает деньги мне в куртку и выскакивает из ресторана.
— Эй, вернись! — кричу я, догоняя ее.
На улице льет как из ведра, но Элис это нисколько не смущает, она стоит на тротуаре прямо под дождем. Я подбегаю и накидываю нам на головы куртку.
— Черт возьми, что ты творишь? — взрываюсь я.
Она вытягивает тоненькую руку из-под куртки и ловит ладонью капли дождя. Ее голубые глаза загипнотизировано следят за процессом, взгляд затуманенный и отстраненный, будто разум где-то очень далеко.
— Иногда это приятно, — бормочет она, — ощущать дождь на коже. Знать, что ты все еще человек, который способен на чувства, вопреки расхожему мнению.
Я вспоминаю, как она разозлилась, когда я назвал ее роботом. Элис сказала, что ее так называли и другие. Очень многие. Может, даже те, кто ей небезразличен. Она смотрит на меня, такая потерянная и маленькая под моей большой курткой.