С другой стороны, дареному коню в зубы не смотрят. Если бы не этот выигрыш, разве поехал бы Рублев в Сочи? Да вряд ли. И не оттого, что с деньгами проблемы, — нет. Просто лень уже как-то.
Борис сел в кресло, повернутое к окну. Из него прекрасно были видны кусок моря и небо. Сейчас оно было густо-фиолетовым с карамельно-розовыми переливами, размазанными по перистым облакам. Красиво и умиротворяюще.
А по морю неспешно тащится какая-то пассажирская посудина, расцвеченная, словно новогодняя елка. Наверное, круизный теплоход. Только не очень большой, не из тех, на которых вокруг Европы катаются. Так, что-то местное. Максимум из сопредельной Турции или Украины.
Мысли как-то сами собой соскочили на то, что вот плыл по этому морю много лет назад пароход с людьми, а потом рвануло в трюме, хлынула во все отсеки соленая вода — и началось страшное. И тонули даже те, кто, вполне возможно, умел плавать. А через пару дней после того — опять море, и не скажет никто, что тут люди гибли. Хотя, может, и скажет. Вон оперуполномоченный сказал, что трупы несколько дней выкидывало волнами.
Такой ход размышлений был совершенно не по душе Комбату. Но и поделать с собой тот не мог ничего. Ему, повоевавшему и в прошлом, и в нынешнем веке, не давало покоя ощущение своей причастности к потустороннему. Казалось, что этот матрос просто дышит Рублеву в спину. Борис открыл окно, впустив в номер тугую струю пахнущего йодом морского воздуха.
Полегчало.
Он включил телевизор, нашел бесхитростную комедию американского производства и сам не заметил, как заснул под немудреные шуточки героев.
* * *
Ночью в подвал спускался персонал гостиничной прачечной. Хотя персонал — это чересчур сильно сказано: здесь работало трое крепких выпивающих мужиков, коим совершенно не жаль было своих легких, на которые даже сквозь респираторы оказывал немалое воздействие едкий стиральный порошок. С другой стороны, зарплату эти трое получали, пожалуй, самую высокую из всего технического персонала.
Сегодня рабочие пришли явно навеселе. Их никто не укорял, более того — у остальных работников сама мысль о том, что надо идти туда, где сегодня умер человек, вызывала содрогание. А эти — ничего. Накатили граммов по двести на нос и довольны судьбой. Ну, по крайней мере, не жалуются.
— Во, блин! — почесал голову рабочий Иван. — Зацените, мужики, сколько они нам накидали грязного!
— Ничего себе, — критически посмотрел на груду белья другой рабочий — Тимофей. — Это надолго. Ой, блин! А тут вообще тюк заблеван!
Он пнул ногой тот самый тюк постельного белья, который сегодня послужил страховкой для перепуганной горничной.