— Ты собираешься диктовать мне, что я могу, а что нет?! — его гневу не было предела. Будь в руках мужчины трость, она бы уже указала место зарвавшемуся юнцу.
Средний сын покачал головой. На его лице был написан ужас и недоверие. Найджел сейчас выглядел ничуть не лучше.
Изгнание являлось одной из самых суровых мер наказания. Дархар только что лишили всех средств, фамилии и защиты. С этого момента он был сам по себе.
А если посмеет назвать себя именем семьи, то будет лишен языка, как лжец.
— Я прошу прощения, — склонив голову и наступив на глотку своей гордости, проговорил Дархар. — У вас, отец. И у своего брата Найджела.
Младший сын молчал. Он ждал решения хозяина земель. Только он мог ответить, прощает ли глупого отпрыска или нет.
За всем этим Найджел даже не подумал, что брат действительно привел к нему палачей. Ревнителей, которые рубили головы и жгли тех, кто не поклонялся Великому. Они вешали вдоль дорог и трактов тех, кто поклонялся другим богам.
И там было место для Найджела Харве. Одна из веток дерева, или один из костров.
Место для еретика.
— Ты изгнан, — сурово повторил граф Харве. — Ты уйдешь сейчас же, мальчик. И никогда не посмеешь вернуться. Теперь твоим домом стал целый мир. И будь благодарен, что я не казнил тебя на месте.
Найджел зацепился взглядом за саблю, приточенную к поясу отца. До этого момента он ее почему-то не замечал. Зато сейчас… сейчас будто бы сам ощутил холод лезвия, прижатого к беззащитной шее.
Дархар ушел быстро, зная, что отца не понять мольбами и просьбами. Он ушел молча, опустив взгляд.
Ушел, уступив черед Найджелу.
— А ты, — граф Харве вспомнил о провинности младшего сына, когда за средним слуги закрыли тяжелые каменные створки. — Что ты можешь сказать мне в свое оправдание? Помни, что ревнители еще не успели покинуть город. Подбирай слова тщательнее.
“Он не пощадил Дархара”, — подумал Найджел. — “На что тогда рассчитывать мне?”
— Я уже все сказал, — отозвался младший сын, все еще не находя в себе сил посмотреть отцу прямо в глаза. — Я не верую в Великого. У меня другие боги.
— Это болезнь, — покачал головой граф Харве. — Определенно болезнь.
Найджел на это ничего не ответил. Он ждал приговора. Изгнания или казни. Может быть прямо сейчас из ножен выскользнет сталь, рассечет воздух и… Это будет последним, что он услышит. Последним звуком в его жизни.
Но пока вокруг была сплошная тишина. И только сердце билось так быстро, будто стремилось покинуть грудную клетку.
— Мы тебя излечим, — наконец произнес граф Харве. — Я найду лекарей.
Найджел уже тогда почувствовал, что дело пахнет гарью. Но ничего не мог ответить отцу. Тогда еще не мог.