Табита дернулась, когда демон потянулся к ней. Часть нитей отсоединилась от клубка и с нереальной скоростью выстрелила в девушку. Она не смогла отбиться. Чужая энергия впилась в нее острыми когтями, заставляя испытать ужасную боль.
Не физическую, нет…
Боль совершенно другого толка.
Тело Табиты подбросило в воздух, ее глаза закатились, явив миру белки. Но никто из сторонних наблюдателей даже не подозревал, что происходит на самом деле.
«Ты нам больше не дочь», — первая фраза ударила ее наотмашь, прозвенев в голове знакомым голосом.
«Магия — зло!» — вторая впилась в кожу металлическими крючками.
«Я просто на тебя поспорил», — третья истерзала в клочья.
«...оперение от этой самой стрелы. Мягкое и рыхлое», — четвертая забилась глубже, раня сердце.
Одна фраза звучала громче другой, другая ранила с такой силой, что перед внутренним взором вспыхивали яркие пятна. Они звучали нестройным хором, но Табита слышала каждую. Переживала каждую. Снова и снова.
Демон высвободил всю ту боль, что крылась в сердце семнадцатилетней девчонки. Монстр разорвал оболочку, выпуская наружу все, что она скрывала от мира. И от себя.
Табита захлебывалась болью. По ее щекам текли слезы обиды, злости и разочарования.
— Сдавайся, — прошелестел еле различимые шепот у самого ее уха. — Сдавайся. И ты станешь счастливой. Не будет боли. Не будет разочарования, злости. С-с-сдаайс-с-ся.
Он так манил. Так влек к себе.
А фразы продолжали лететь одна за другой. Какие-то девушка помнила, другие же всплывали с тех времен, о которых она давно позабыла.
«Опять не заплатили? Что мы есть будем?» — мамин голос звенел в ее голове отчаянием.
«Ваерс опять в тряпках пришла», — шелестели голоса одноклассников за спиной.
«Оборванка», — твердили одногруппники.
Табита дернулась и затихла. Слова продолжали хлестать по ней плетьми. Демон уговаривал поддаться, отпустить все. Позволить себе перестать чувствовать.
«А что, если согласиться?» — подумала Табита. И боль усилилась втрое, разрывая ее душу на куски.
С губ сорвался всхлип.
Такой реальный. Такой настоящий. Такой…
Девушка неожиданно поняла, что держит что-то в руках. Что-то холодное, но при этом обжигающее. Что-то…
«Я должна открыть глаза… Должна!»
Табита застонала от боли, которая продолжала усиливаться. Она знала, что держит в руках свое спасение. Что-то, что должно прекратить эти страдания. Ее страдания.
— Мои, — прошептала она, сжимая в ладонях какой-то предмет. — Только мои… Моими они и останутся!
Она рывком открыла глаза и с ужасом уставилась на кинжал, который держала в руках. Сжимала за лезвие. По ладоням стекала горячая кровь. Но боли в ладони она не чувствовала.