— Я сама дойду! — попыталась сопротивляться она.
— Будешь дергаться — уроню.
Аслан занес Лену в дом.
— Я сейчас принесу аптечку, — волнительно пророкотал его голос над ухом.
Он посадил ее на невысокий диванчик. Тот оказался настолько мягким, что Лена тут же утонула в его объятиях.
— А где ваш гость? Турист…
— Спит наверху. Самогон бабушки Икиан свалит с ног даже слона. Сейчас вернусь.
В ожидании Лена стала разглядывать комнату, которая оказалась гостиной или библиотекой. Застекленные шкафы с книгами тянулись от пола до потолка, загораживая все стены. Пол был выложен из каменных плит. Также Лена заметила небольшой камин, выложенный из того же камня что и пол. Она догадалась, что это та самая горная порода, из которой выстроены все дома в селе. Узкие, длинные окна выходили во двор, и на них не было ни занавесей, ни штор. Завершали интерьер мягкий диванчик, застеленный шерстяным пледом, на котором сидела Лена, кресло и стол.
Красиво, но неуютно, решила Лена. Здесь, как и во дворе, чувствовалось, что в доме нет женщины, но есть весьма хозяйственный мужчина.
Аслан вернулся почти сразу. Подтащил поближе стул.
— Дай, я посмотрю твои руки.
От звука его голоса по спине Лены отчего-то пробежали мурашки. Удивляясь своей неадекватной реакции на этого мужчину, она решила не давать ему больше к себе прикасаться. Тем более что в ушах напоминанием навязчивой песней звучал голос Лейлы. Лене совсем не хотелось, чтобы с ней кто-то от нечего делать, позабавился.
— Не надо я сама лучше справлюсь.
Она протянула руку за перекисью.
— Кыш! — Аслан легонько шлепнул ее по руке, точно как же, как и она шлепнула его вечером. — Кто из нас врач ты или я?
— Вы, вообще-то, ветеринар, а я не чувствую себя коровой.
В ответ на шутку Аслан так обескураживающе улыбнулся, что у Лены перехватило дыхание. Так! Надо взять себя в руки, но эти самые руки уже пристально рассматривали темные, бархатные очи.
Аслан стал промывать царапины перекисью.
— Щиплет? Потерпи, — и он осторожно подул на ранки, Лена глубоко и судорожно вздохнула, надеясь, что он воспримет это, как реакцию на боль. Аслан поднял на нее глаза. Зрачки, еле видные на темном фоне радужки, расширились. Он прочистил горло.
— Хм… Покажи колено, — тон просьбы получился настолько интимным, что Лена немного покраснела.
— Давайте я сама, — замялась она.
Аслан только усмехнулся, будто уловив ее стеснение, стал медленно поднимать подол платья, одновременно проводя пальцами по нежной коже. Все это время он смотрел ей в глаза, подмечая реакцию, как она напряглась, вытянувшись в струнку, как дрогнула нога от прикосновения, как еще ярче загорелся на щеках румянец, и стало прерывистым дыхание.