— Договорились: и насчет мебели, и насчет рубашки, — сказал и стал расстёгивать пуговицы.
Лена завороженно, наблюдала за тем, как он раздевается. Как оголилась покрытая черными волосками широкая грудь, плоский живот. Он не был похож на тех мускулистых парней, которые тягают гантели в спортзалах. Это было загорелое тело человека, привыкшего к физическому труду. Мышцы его налиты настоящей, опасной силой жителя гор. Лена спохватившись, отвела глаза.
— Могли бы и завтра ее принести.
— Зачем ждать до завтра, когда я могу ее оставить здесь сейчас?
— Хорошо… вы, наверное, устали. И гость там один…
— Намек понял, — усмехнулся он. — Но к черту все.
Его лицо приобрело странное выражение. Аслан шагнул вперед и сжал Лену в объятиях.
— Что вы, — договорить она не успела.
Губы обжег настойчивый поцелуй. Аслан сжал ладонь на ее спине, смяв в кулаке платье, с силой прижимал к себе, не давая отстраниться. Сначала Лена сопротивлялась, желая показать и себе, и ему, она все-таки кремень. Уперлась руками о его обнаженную грудь, но проснувшийся в ней огонь быстро сжег все отрезвляющие мысли. Сама не заметила, как обвила его шею, запустила пальцы в волосы.
Мир вокруг будто стерся. Осталась только безусловная страсть. Лена позволила терзать свои губы, позволила ручейку из поцелуев пробежать по шее, перебирала пальцами его густые, жёсткие волосы, прошлась по покатым плечам, по гладкой коже спины.
Его руки бесстыдно стали блуждать по ее телу.
И в этот момент в ушах, как будто издалека, прозвучал обвиняющий голос Лейлы и со страшной силой в голову все-таки ударил здравый смысл. Лена напряглась и попыталась его оттолкнуть. Аслан, почувствовав сопротивление, отстранился от нее и отступил на шаг. Лена тяжело дышала. Губы горели.
— Как вы… Больше никогда так не делайте! Я, надеюсь, такое больше не повторится! У меня, между прочим, жених есть! — Лена надеялась, что мифический жених встанет между ними неким барьером.
Аслан поднял густую чёрную бровь перечеркнутую шрамом вверх.
— Главное вовремя о нем вспомнить, не так ли? — бросил ей в ответ.
Ей почудились в его голосе горечь и разочарование.
— Я, — Лена осеклась, осознала, какую сморозила глупость и сама не поняла, как разрыдалась. Закрыла лицо руками, будто это могло спасти ее от стыда, который она испытывала сейчас.
— Спокойной ночи, — сконфуженно произнес прощание Аслан и вышел в темноту ночи.
Лена потрогала распухшие губы. Слезы продолжали катиться по щекам. Все это неправильно и ужасно вышло. Она подняла с пола рубашку, прижала ее к мокрому лицу, вдохнула аромат и навсегда «забыла» ее вернуть.