Но то, что процесс уже не остановить, я понимаю, когда выбираюсь за чаем в комнату отдыха. Находящаяся там компания девиц и затесавшегося среди них парня замолкает при моем появлении и ввинчивается взглядами. Я киваю в знак приветствия - всего лишь дань вежливости - и, надеюсь, спокойно прохожу к чайной станции.
В полной тишине ложечка звякает о кружку как-то очень громко. Интересно, если я резко повернусь и скажу им «Бу!», кто-нибудь вскрикнет?
Беру свой чай и выхожу, и только за пределами комнаты выдыхаю.
Дальше - просто стараюсь дышать.
Спустя несколько часов в наш кабинет кто только не заходит «по делу», в надежде вживую рассмотреть «блондинку в жутких розочках» - или как они обо мне говорят.
Я веселюсь. Потом - напрягаюсь. Потом - начинаю злиться, тем более что мои коллеги тоже не остаются в стороне. Оплотом адекватности в этом море то ли зависти, то ли безумия оказывается, как ни странно, крокодилица. С ней-то мы и работаем, а остальным, похоже, делать нечего - и они таскаются и таскаются по надуманным поводам, а когда я выхожу, чтобы отнести документы, следят за мной горящими глазами, будто надеясь стать свидетелями какого-нибудь эпохального события.
Например явления Зимина, и его страстных объятий.
Я уже поняла, что ни у одного из братьев не было романа на рабочем месте - и для окружающих сам факт его наличия слишком волнующ. И что большинство половозрелых девиц - и свободных, и не очень - сами хотели бы оказаться на моем месте. Что история «босс и секретарша» вообще, похоже, являляется любимым чтением наших сотрудниц, вот только я в роли «секретарши» их не слишком устраиваю.
Но неужели вся эта ситуация и правда стоит такого пристального внимания?
Впрочем, ко всему можно привыкнуть. И к неприятному вниманию тоже - я не собираюсь реагировать хоть сколько-нибудь на шепотки и пересмешки и верю, что им вскоре надоест эта тема, и они переключатся на другую.
Но я не учитываю, что главные орудия терпящие поражения войска выкатывают не сразу.
- Савелий Витальевич занят, ждите, - роскошная брюнетка, личная помощница Зимина-среднего, записавшая меня, похоже, в личные враги - иначе как объяснить тот взгляд, который она на меня бросила? - сидит с идеально ровной спиной и, нахмурившись, просматривает какие-то документы. У нее настолько идеальная внешность, что эта хмурость делает её даже краше - как и любую вещь, в которую вдыхают жизнь.
Я присаживаюсь на стул и начинаю ждать.
Идти за подписями Савелия Зимина мне не хотелось - мне вообще хотелось в домик - но я пересилила себя, когда Елена Марковна Крокодилова отправила к коммерческому. Прятаться - точно не вариант, хотя черноволосая и красногубая змея умеет жалить как никто.