— Хорошо, мистер Холмс. Я действительно двое суток практически не выходила отсюда, изучая бумаги. В этих ящиках хранятся черновики мемуаров капитана и некоторая часть его переписки. В первую очередь, как вы понимаете, я искала знакомые имена…
— Это распространённая ошибка, — кивнул Холмс. Девушка немного растерялась.
— Что ж, вы, конечно, можете и сами изучить все эти бумаги, в конце концов, я не знаменитый сыщик и делала лишь то, что пришло мне в голову. Наверняка я не только это упустила.
— Ничего страшного, мисс Трефьюсис, рассказывайте.
— Конечно, больше всего капитан пишет о полковнике Россе. И эти записи… они меня удивили, откровенно говоря. Я перечитывала их раз за разом, не понимая, что не так. Понимаете, у меня всё время было ощущение, что это не капитан Тревеллиан пишет о полковнике Россе, а какой-то совсем незнакомый мне джентльмен описывает своего товарища, тоже мне незнакомого. А потом я наконец поняла. Видите ли, капитан Тревеллиан всегда обращался со своим другом с некоторой долей снисходительности, если вы понимаете, о чём я. Он всегда был на шаг впереди: лучше стрелял, лучше ездил верхом, лучше играл в крикет, лучше ходил на лыжах. Ненамного, но лучше. Он охотно помогал другу дотянуться до своего уровня, показывал ему какие-то уловки, но это всегда было общение более успешного человека с менее успешным. А в этих мемуарах… Там всё было совсем иначе. Там было двое равных, понимаете? Двое друзей с равными талантами. Я долго думала, где же правда, и так и не поняла. Но в одном письме, которое капитан получил от своего сослуживца, уже выйдя в отставку, есть такие слова: «Ты пишешь, что в мемуарах решил наконец отдать должное старине Россу — смотри, не перестарайся, а не то погрешишь против истины».
— Вы думаете, полковник Росс мог испытывать зависть по отношению к своему другу? — уточнил доктор Уотсон. — Или злиться на него за то, что он незаслуженно принижал его таланты?
— Возможно, вполне возможно. Причины недолюбливать капитана у него действительно были. Полковник посвятил Тревеллиану всего себя, отказался от собственного дома, от семьи, а тот даже не завещал ему ничего существенного. Так, охотничьи трофеи и несколько безделушек из плохого золота, сувениров из Индии.
— А кто стал основным наследником? — уточнил Холмс.
— Джеймс. Это стало ещё одним аргументом для полиции. Но он не знал! Джеймс был уверен, что дядя ничего ему не оставил! Тот сам ему говорил об этом, Джеймс считал, что есть другое завещание, более новое, в котором ему полагается пара мелочей исключительно ради приличия. Он был уверен, что как раз полковник окажется главным наследником. А что думал об этом сам полковник, мне неизвестно.