Несколько дней мы провели в праздности и неспешных прогулках по городу. Посетили заведение, где с начала века принимали ванны с морской солью; восхитились величием Хотэм-хауса и погуляли по Хотэм-парку, вдоволь наслушавшись баек про сэра Ричарда Хотэма, местного благотворителя; Мэри также рассказала, что именно Богнор Регис послужил прообразом городка из некоего неоконченного романа «Сандитон» у мисс Остин. Я слыхал имя этой писательницы, но, к стыду своему, так и не удосужился прочесть хотя бы одно из её творений. Мэри ласково попеняла мне, я пообещал исправиться, и мы, довольные друг другом, поспешили в отель, поскольку уже темнело.
Если б я знал, что этот день будет последним в череде благополучных и беспечальных!
Утро выдалось странным: горничная (приветливая девица, хотя и немного болтушка, аккуратная миловидная шатенка) не принесла нам завтрака. Завтракали мы с Мэри всегда в номере, а обедали где-нибудь в городе, возвращаясь в отель только к пятичасовому чаю. Мне нравилась обстановка в ресторанчике при «Инглнуке», все эти трогательно-деревенские занавески с вытисненными на них гардениями, обязательные свежие цветы на столиках и тяжёлые стулья, некоторые из которых, как утверждала Мэри со смехом, помнили норманнское завоевание. Однако жена моя вставала поздно и с утра чувствовала сильную слабость, поэтому предпочитала завтракать в постели, мне же не хотелось оставлять её надолго одну.
— Где же Глэдис? — недоумённо спросила меня Мэри, и я покраснел, осознав, что никогда не интересовался именем девушки. Мэри же продолжила: — Вчера и позавчера она явно была взволнована. Держалась, но глаза её выдавали. Она плакала, Джон. Плакала долго.
— Я схожу вниз, посмотрю, — предложил я, дождался кивка супруги, поцеловал её и отправился требовать объяснений от портье. Дежурил тогда, помнится, мистер Прентис, благообразный старик, истинные пристрастия которого, впрочем, выдавал ярко-красный, практически алеющий на бледной физиономии, нос. На службе мистер Прентис, однако, вёл себя безупречно, и я не заострял внимания на его тайном пороке, взяв у него однажды народный рецепт антипохмельного средства — я люблю собирать описания подобных снадобий, да и друг мой Шерлок Холмс живо интересуется всем, что может хоть как-то влиять на человеческий организм.
Честно сказать, я был рассержен. Однако мой гнев моментально испарился, когда миссис Калп бросилась ко мне, судорожно комкая в руках носовой платок:
— Вы ведь врач, мистер Уотсон, вы действительно врач? О, пойдёмте же скорее, умоляю! Может, вы сумеете спасти её!