— Снежинка?
Шокировано смотрю на раскрасневшееся лицо.
— Ты…
— Да. Ты… первый.
— Я…
У меня есть столько всего сказать ей, но я понимаю, что не могу произнести ни слова.
Я чувствую себя… королем.
И самым счастливым из простых смертных.
Покрываю лицо поцелуями, шепча слова любви, умоляя простить, если не был осторожен, уговаривая потерпеть, обещая исправиться. Двигаюсь медленно, с трудом сдерживаясь — она просто невероятна — но вся моя сдержанность летит в завесу, когда Снежинка подается мне навстречу.
Выгибается. Трется об меня.
Начинает двигаться.
А потом шепчет, на грани слышимости, столь долгожданное «Люблю тебя».
И мы срываемся туда, откуда нет возврата…
Я чувствую утренний свет и взгляд Даниеля сквозь сомкнутые веки, но не могу себя заставить открыть глаза.
Меня топит в смущении и воспоминаниях об этой ночи, топит в отголосках удовольствия, которое я испытала, в моих чувствах и словах, которые были произнесены… и не были, но осели сладостью на губах обоих, и мы пили эту сладость, снова и снова, пока не выдохлись окончательно.
Я вспоминаю каждую секунду той вечности, что мне довелось пережить. И забвение счастья, когда мой мужчина обхватил меня руками и ногами, оплел сердце своими мыслями и позволил мне, наконец, заснуть — и заснул сам, выдыхая на ухо свое завершающее, самое тихое «люблю».
Я грежу — позволяю себе всего несколько мгновений грез — что таких «люблю» будет еще много в нашей жизни. Таких ночей. И пробуждений.
И в этих грезах, где нет утренних сборов, злых людей, жестокости и проблем так уютно и тепло, что я счастливо жмурюсь, улыбаюсь и… открываю глаза. Лицо Даниеля очень близко.
Мы лежим на боку и дышим друг другом. Вглядываемся в глаза друг другу и снова верим, что вот они мы… есть и будем.
Вместе.
Он медленно проводит кончиками пальцев по моей щеке, обрисовывает линию подбородка, гладит шею. Кожа в тех местах, к которым он прикасается, покрывается мурашками и будто тает от притянутого его рукой жара.
А потом он приникает к моим губам и нежно целует, выдыхая «Снежи-инка» с таким томлением и любовью, что я снова вынуждена смежить веки, чтобы скрыть набежавшие слезы.
Мы позволяем себе еще несколько минут наедине.
Но и они заканчиваются. Даниель судорожно вздыхает, быстро встает и выходит из комнаты, давая мне возможность одеться и тоже выскользнуть прочь — для начала в пустую по раннему времени умывальню, где я привожу себя в порядок, вздрагивая от прохладной воды и чуть болезненных ощущений в самым сокровенных местах…
… и долго стою, рассматривая себя в мутном зеркале. Пытаясь узнать новую Эву.