Путь до двери в конце коридора кажется мне бесконечным.
Но и он заканчивается.
Мы заходим внутрь, и я вижу Даниеля, который пытается привстать на кровати. И начинаю нервно хихикать.
В больничных широченных рубахах, всклокоченные, бледные — мы похожи на двух калек или умалишенных. Но когда его светлые глаза встречаются с моими, все становится не важно.
Женщина подводит меня к стулу, а я отрицательно мотаю головой. И она только возмущенно пыхтит, когда я пристраиваюсь на кровати рядом с Даниелем, который, не отрывая от меня взгляда, с трудом поворачивается на бок.
И говорит всего одну фразу. Не мне:
— Закройте дверь… пожалуйста.
А со мной разговаривает без слов.
Нам они не нужны.
Нам нужно просто смотреть друг на друга. Чувствовать запах. Слышать биение сердец. Переплетать пальцы.
Я глажу его по щекам, а он целует мою ладонь.
Он осторожно притягивает меня к себе здоровой рукой, а я вдруг рассказываю легенду про одинаковые глаза.
Я перебираю его темные волосы, а он обрисовывает языком мои губы.
Мы сплетаемся всеми конечностями и спустя некоторое время засыпаем, дыша в унисон.
Впервые за долгое время совершенно спокойно.
Так нас и застает магистр Ковильян следующим утром. Чуть морщится и поджимает губы — все в нашем положении против правил приличий, к тому же, мы его студенты. Но он ничего не говорит и я благодарна за это, потому что чувствую готовность Даниеля — и что уж там, потребность — дать отпор любому поползновению на наши объятия.
— Меня заверили, что через два дня вы будете в состоянии выехать. Торопиться в дороге не будем, но все же вам — и мне — пора. Его Величество желает видеть обоих.
Замираем. А потом я вздыхаю:
— Кто мы такие, чтобы противиться его воле.
Даниель
— Ты — мое чудо. Мой день. Ночь.
Я глажу плечо Снежинки, пробегаюсь пальцами по хрупким позвонкам, прихватываю бедра, вырывая прерывистый вздох.
— Твоя гладкость… Твой вкус. Как колотится твое сердце, когда я рядом, как влажнеет кожа, когда я трогаю тебя здесь… и здесь. Я люблю в тебе все. Каждый твой вдох и стон.
Я никогда не был романтичным. Не участвовал в глупых стихоплетных состязаниях, недоумевал от витиеватых комплиментов, которые, порой, выдавали девицам мои друзья. Только закатывал глаза, когда видел, что кто-то вручает своим избранницам дорогие подарки и позволяет надеть идиотский венок из цветов на голову во время праздников.
Ага, венок на голову — ошейник на шею.
Но у моей Эвы будет все. И уж тем более то, что я никогда не делал. Потому что она — моя. Потому что она заслуживает каждого слова, каждого комплимента и поцелуя. А как только у меня будет возможность, когда мы попадем в столицу, я завалю её подарками.