Четвертая глава
Санни
Свист кипящего чайника нервировал Умку. Волчица бегала вокруг печки и недовольно рычала. Я выключила конфорку, налила горячую воду в чашку. Воздух наполнился ароматом зеленого чая и цветами амаранта.
На часах шесть утра. Как я поднялась в такую рань после вчерашнего? Меня начинало потряхивать, когда вспоминала, что произошло в клубе, и страшно представить, что бы случилось, если Картер не оказался рядом. Я была так благодарна ему, что готова отдать свою почку, а может даже и сердце…
От воспоминаний о соседе волоски на теле стали дыбом, и я мимо воли улыбнулась. В груди растекалось приятное тепло. Отпила из чашки, как в двери постучали. Шесть утра — Картер тоже не спит! Я знаю — это он, его терпко-сладкий запах невозможно ни с чем перепутать.
После вчерашнего купания он завез меня домой и пообещал зайти с утра. Но я не думала, что у него утра начинается так рано.
Перед тем как открыть, взглянула в зеркало возле двери: волосы слегка завились — вчера забралась в душ, но сил уложить причёску уже не было, так и заснула с мокрой головой. На лице ни единого следа усталости — спасибо волчьей крови. Домашняя одежда выглядела прилично. Щеки предательски покраснели от осознания, что голой Картер меня выдел намного чаще, чем одетой.
Взяв себя в руки, я открыла дверь. Озираясь по сторонам, гордой походкой в комнату вошел Гром. Карие глаза Картера вцепились в мое лицо, и недовольно сощурились. Шагнул навстречу и положил ладонь мне на лоб.
— Ты розовая. У тебя температура?
Я увернулась от него, скрывая свое смущение.
— Все в порядке. Будешь кофе, чай… — Я прошла в ту часть квартиры, где была зона кухни, и открыла серебристый холодильник. — …соевый соус и какую-то гадость в пластмассовой упаковке? Извини, я из прошлой жизни не сильно беспокоилась о продуктах.
Здесь не то что мышь повесилась, она успела мумифицироваться и стать историческим памятником.
— Я буду кофе. Не люблю соевый соус по утрам.
Картер тихонько рассмеялся, а я смотрела на его улыбку как завороженная. Включила снова чайник. Картер сел за барную стойку, служившую обеденным столом, и его лицо стало серьезным.
— Санни, вчера все могло закончиться плохо для тебя. Ты теперь другая, и законы для таких, как мы действуют тоже другие, — говорил спокойно.
— Я уже понимаю… Тогда я этого не знала.
— Ты не виновата. Оборотень, который тебя обернул, должен был это объяснить. Мы не афишируем наши законы обычным людям. Чем меньше они знают, тем спокойней им живется.
Он прав, я поступила очень глупо.
— Прости, — произнесла, потупив глаза в пол.