Я не видела своего жениха до свадьбы и очень сильно волновалась. Родители тоже не могли сообщить мне о нём ничего толкового. Человек как человек. Белый, молодой. Я боялась, хотя и не так сильно, как того жуткого старика, сама не знаю почему. Европеец мог оказаться в три раза хуже: это ведь другая культура, другой менталитет, к тому же, все белые мужчины — чокнутые. Он запросто мог оказаться извращенцем… но я отчего-то не дрожала от ужаса. А когда увидела его — чуть не расхохоталась. Мы встретились сразу на церемонии, в полном облачении жениха и невесты, и этот… павлин выглядел в наших одеждах до того нелепо — не описать словами! У него оказалось очень смиренное лицо, тихий голос и такие спокойные манеры, что я сразу поняла: мне не грозит никакая опасность, кроме опасности помереть со скуки. Но это нестрашно, это я переживу.
Господин Насгулл поселил нас в своём комплексе, в отдельном домике, где было всё необходимое: удобства, кухня, две спальни — я никогда не жила в таких роскошных условиях, даже когда гостила с матушкой у более обеспеченных родственников. Признаюсь, богатая обстановка удивила меня: выходит, хозяин очень ценит своего белого слугу, раз держит так близко и с такими почестями.
Муж приказал мне называть его Петером, почти совсем не разговаривал со мной, а нашу первую брачную ночь просто проигнорировал — ушёл спать в другую комнату. Утром я встретила его на кухне — он очень удивился, что я встала раньше него — и уведомила о возможных последствиях его поступка.
— Я… обязан с тобой спать? — переспросил он с забавным акцентом.
Я кивнула. Супружеский долг есть супружеский долг… Конечно, может быть, господин Насгулл устроил наш брак для одной только видимости (одному Господу известно, что бывает на уме у этих мужчин), но если нет, я вполне могла навлечь беду на свою голову, как моя прежняя подруга Шахия, простынь которой после первой брачной ночи оказалась девственно белой. Точнее, наоборот, недевственно…
Я как могла объяснила это мужу Петеру, ужасно смущаясь и с трудом подбирая слова. Он нахмурился, задумался, а потом пошёл в нашу спальню и окропил простынь собственной кровью… из пальца.
— Вы не станете спать со мной… никогда? — с недоверием и внезапным расстройством спросила я его.
Конечно, я знала, что не очень-то привлекательна, но наивно предполагала, будто это не так уж важно в темноте супружеской спальни. Теперь же выходило, что я выгляжу слишком дурно, отталкивающе. Мой новобрачный муж не желает делить со мною постель. Это буквально убило меня.