Смешно, но он подействовал на нас ободряюще. Мы тут же оживились, весело переглянулись, справедливо полагая, что цель нашего ночного квеста близка, и энергично устремились на вой, как заплутавший корабль к долгожданному маяку.
Новая порция инфернальных завываний привела нас на боковую аллею, которую мы буквально пробежали, свернули направо, играючи вынырнули из кустов…и вот!
- Мистический фестиваль! – со счастливой улыбкой огласила Катя, - Сомневалась уже, что дойдем.
***
Радовались все, даже я. И было чему: жизнь и веселье на центральной аллее били ключом. Толпы людей бродили от площадки к площадке, от аттракциона к аттракциону, делали фото, ужасались и смеялись, участвовали в конкурсах и представлениях…и, о, счастье! Здесь снова работала иллюминация, а над главной площадкой ярко горел мощный прожектор.
- Ну, наконец-то! – выдохнула Аня, - А то словно все повымерли…
- Полчаса всего шли, - задумчиво сказала Катерина, взглянув на часы, - А ощущение такое, что полжизни прошло.
Мы все расфыркались, прекрасно её понимая.
- Ну, что, - сказала Катя и нетерпеливо худыми ножками переступила, - Какие планы? Девочки налево, мальчики направо?
- Остроумная ты моя, - ахнула я, немного перед Каширским засмущавшись.
- Взрослые налево, мелкие – направо, - внес коррективу Женька.
- Вместе пойдем, - возразила я, - Не теряйтесь!
Каширский легонько меня приобнял, Катя с Аней взяли друг друга под руки, и мы направились наслаждаться ночью кошмаров.
Организаторы фестиваля подошли к мероприятию творчески и с большой фантазией, это стало ясно, едва мы прошли через первые же ворота с неожиданно гастрономическим неброским названием «Кошмар на закуску».
Просторный тематический парк под открытым небом демонстрировал набор пыточных инструментов, установок, орудий казней и прочих легоньких низкокалорийных ужасов, которыми предлагалось «закусить».
Начинал экспозицию позорный столб, в колодках которого уже кто-то висел, отчаянно пытаясь сделать удачное селфи.
Чуть дальше находился скромный лесок насаженных на колы чучел со страдальческим выражением на мастерски сделанных лицах. Изогнутые в страшных муках тела, развевающиеся волосы, порванная, свисающая клочьями, одежда, раскрытые в немом крике рты – всё это весьма впечатляло и прогоняло дрожь по позвоночнику. В композиции имелось и два свободных колышка – то ли для фото в обнимку, то ли для любителей острых ощущений.
- О, Анжел, классно! Давай я тебя тоже сфоткаю! – воскликнул Каширский и развернул меня к…постаменту со старинным электрическим стулом.
Стул выглядел настолько реалистично, что я заподозрила даже, что это настоящий музейный экспонат, списанный и присланный нам из какой-нибудь американской тюрьмы в рамках культурного обмена. Громоздкий, старый, годов сороковых прошлого века…эта жуть завораживала и не давала отвести глаз. На стул добрые родители усадили малыша лет пяти, и теперь мамаша старательно застегивала ремни ему на руках, а папаша прилаживал шлем, возясь с ремешком под подбородком.